Мама!!! - Анастасия Миронова

раз по десять и потом идти к Аньке. Вообще-то она умела уже считать и дальше, до ста и до двухсот, но после двадцати произносить быстро числа уставала: двадцать один, двадцать два, шестьдесят девять – это утомительно. Саша предпочитала считать десятками. Она отвернулась от дома, села на кровать, с которой давно убежала Алсушка, и принялась отсчитывать: «Один, два, три, четыре, пять, шесть…» – она досчитала до первого десятка и загнула на левой руке большой палец. «Один, два, три, четыре, пять…» – на середине второго десятка она заскучала и стала смотреть по сторонам. Ничего интересного вокруг не было. Саша досчитала до десяти и загнула второй палец. Когда загибала третий, услышала во дворе шум. Стараясь не упустить в уме счет – «пять, шесть, семь, восемь…» – Саша спрыгнула с кровати и побежала. Это лаял Шурин Тосик, Шура старался его поймать и обнять, а другие два мальчика, еще старше Саши и не из их двора, прыгали вокруг собачки и просили:

– А можно погладить? Можно погладить?

Саша тоже хотела посмотреть Тосика, но очень стеснялась. Она загнула уже и пятый палец, и шестой, и даже седьмой. И наконец решилась подойти – ей всё равно через три пальца уходить. Она не покажет, что специально подскочила к Тосику, а сделает вид, будто идет мимо. Саша подошла к собаке. Длинный, с подпалинами пес не очень дружелюбно посмотрел на детей и ощерился. Старшие мальчики с удивлением смотрели на Тосика, такого длинного и злого, и не решались его погладить. Саша хотела наклониться над собачкой, чтобы получше ее рассмотреть, но в последний момент испугалась – Тосик подскочил вдруг к ней, как будто хотел вцепиться в ноги. Саша с визгом отпрыгнула. Тут вдруг Тосика подхватила чья-то рука. Саша подняла глаза вслед за взлетевшим собачонком и с удивлением увидела Анькину маму – тетю Лену. Рядом с ней стоял дядя Валя и держал на руках Анькину сестренку Женю. Спрятавшись за папу, стояла рыжая Анька.

– Это кто? – смеясь, спросила она, показывая на Тосика.

– Здравствуйте! – сказала сначала Саша. – Это Тосик.

Шура Ксенофонтов стоял тут же.

– Это же наш Тосик. Он очень добрый, – сказал Шура.

– Да-а-а-а, очень добрый, – протянула насмешливо тетя Лена, потрепала Тосика по спине и опустила на асфальт. Пес от страха на пару секунд будто окаменел. Он, словно щука, изогнулся дугой, да так и замер. Потом внезапно ожил, забежал за Шуриного папу и стал лаять.

– Привет! – сказала тетя Лена Саше.

Саша молчала и уже не загибала пальцы. Ее распирала радость и даже гордость. Она знала, что Анькины родители пришли позвать Сашу на день рождения: 31 августа Аньке будет шесть. Сашу обязательно позовут – у Аньки ни разу не было дня рождения без Саши. Но еще никогда ее не приходили приглашать вот так, всей семьей. Саша почувствовала, что это очень приятно. Наверное, они решили, что она достаточно взрослая, ведь она уже умеет считать, читать, писать, знает время. Теперь будет невежливо звать ее на день рождения мимоходом – во дворе или в садике.

– Привет! Мама дома? – спросил Анькин папа. Улыбнулся и как-то весело добавил: – Мы не к тебе, мы к ней.

Саша обрадовалась еще больше. Значит, не надо подниматься одной. Она хотела закричать от восторга, но вместо этого застенчиво пробормотала:

– Дома.

В подъезде на удивление горел свет. Под лестницей истошно орала кошка. Наверное, ничья. Саша очень не любила, когда кричат кошки, – ей казалось, что они кричат только от боли или страха. Эта кричала особенно тяжело, с рыком и ревом. Саша боялась, что кошка кинется на нее снизу, и пошла вдоль стенки. На втором этаже свет тоже горел, а потом он на несколько этажей пропал. С третьего по шестой они поднимались в темноте. Саша шла первая – она ведь хозяйка и ведет гостей домой. Хотя ей очень хотелось спрятаться сзади, между дядей Валей и тетей Леной. И чтобы Анька держала за руку. Первой идти в их пансионате страшно: можно, например, на кого-нибудь наступить. Или на что-нибудь. Часто на ступеньках были кучи и даже блевотина. В темноте туда вступить очень легко. Это неприятно и всегда стыдно перед мамой, особенно если дома нет воды. Каждый раз, когда Саша шла по их лестнице или коридору в темноте, она думала только об одном – не измазаться бы.

Сегодня ей повезло, они быстро поднялись до шестого этажа, а на седьмом уже горел свет. На их этаже светили только две лампочки из четырех и освещали коридор ровно до Сашиной двери, за которой начиналась темнота. Саша была довольна. В светлом коридоре она даже немного рванула вперед и забарабанила в их голубую фанерку.

– Мама! Мама!

Саша прислонила ухо к двери. Туалет у них был рядом с прихожей, дверь, чтобы не задохнуться от пара, мама всегда во время стирки держала открытой. Сейчас было слышно, как она полощет в тазу белье. Саша постучала в дверь ногой.

– Мам! К нам тетя Лена с дядей Валей пришли! Мама!

Мама наконец услышала. Она шагнула из туалета, закрыла за собой дверь, начала открывать замки и приговаривала почему-то:

– Иду, иду…

Саша знала, что сейчас мама вытрет мокрые и красные от ледяной воды руки о бедра, еще раз ребром правой ладони проведет по левому рукаву халата, отодвинет от замков висевшие на двери изнутри плащ и кофты, просунет правую руку под ручку, нажмет на дверь всем телом, приподнимет ее, откроет по очереди верхний и нижний замок, скажет не то раздраженно, не то устало: «Здравствуйте» – и начнет оправдываться за беспорядок. И будет нервически шуршать на правой руке пальцами: палец о палец, неприятный жест, каким мама выдавала то ли недовольство, то ли брезгливость. Она всегда была рада Сашиным подружкам и совсем редким появлениям их родителей, которые приходили к Саше забрать заигравшихся дочек. Мама как будто радовалась, что к Саше ходят гости, но этот ее брезгливый жест всегда всё портил.

Вот и сейчас она сказала: «Здравствуйте», смущенно призналась, что у нее из-за стирки дома не прибрано, пригласила тетю Лену с дядей Валей войти, пододвинула к столу второй табурет и быстро убрала с него кухонное полотенце. Но пальцы в почти сжатой кисти перебирали друг друга.

Анькина мама весело отшучивалась:

– Ой, да у нас никогда не прибрано. Мы же все свои, чего стесняться?

Это была неправда – у Аньки дома всегда чисто. Они ведь жили впятером и без уборки просто бы не поместились в