Мадам Пикассо - Энн Жирар

Вечером «Мулен Руж» выглядел совсем другим миром по сравнению с тем, который Ева видела раньше: блеск ярких огней, сильный запах духов и грима, оживленный гул и ропот. Было восхитительно даже находиться в небольшом алькове за кулисами.

Стараясь держаться в стороне от рабочих сцены и актеров, носившихся туда-сюда мимо вешалок с костюмами, Ева стояла за кулисами с широко распахнутыми глазами. Она была поражена пестрой толпой участников представления, болтавших, перешептывавшихся и сплетничавших друг с другом. Многие пили вино, чтобы избавиться от лишнего волнения, о чем они сами заявляли с деланым смехом.

Ева обратила внимание, что их яркие костюмы с близкого расстояния кажутся удивительно вульгарными. Они явно были изготовлены из дешевых материалов и плохо пошиты. Мать уже давно научила ее отличать хорошую работу от плохой. Вблизи она могла разглядеть заплатки и неровные швы, засаленные воротники и грязные чулки. Это было разочарованием, но восторг от пребывания в этом волшебном месте все равно брал верх. Здесь все было таким удивительным и волнующим!

Ева пыталась быть незаметной, ожидая вызова. Она сцепила руки, чтобы унять дрожь, но сердце громко стучало в груди. Она узнавала всех актрис и танцовщиц. Мадо Минти первой проскользнула мимо нее в костюме из изумрудной тафты с раздутыми бедрами, зауженной талией и туго зашнурованным корсажем. Напротив, возле вешалки с шляпами и головными уборами, стояла знаменитая комедиантка Луиза Балти с характерным длинным лицом и темными глазами. Она ела пирожное.

Как и предсказала мадам Люто, Еву несколько раз вызвали во время представления, чтобы поработать с иглой и нитью. Внезапно она почувствовала, как кто-то споткнулся о ее ногу.

– Эй, что ты себе позволяешь! Или не знаешь, кто я такая?

Ева вздрогнула при звуках резкого голоса, когда поняла, что слова обращены к ней. Она оторвалась от корзинки с шитьем и увидела красивую женщину в элегантном костюме с большим количеством мелких деталей. Женщина выглядела точно так же, как на афишах, и Ева узнала бы ее где угодно. Это была Мистангет, нынешняя звезда «Мулен Руж».

– Я… мне очень жаль, – пробормотала Ева, пока высокая, с роскошными формами актриса продолжала сердито смотреть на нее.

– Где только находят таких дурочек? – молодая женщина фыркнула, выпрямилась и смахнула воображаемую пушинку со своего корсажа.

– Две минуты, Мистангет! Две минуты до вашего следующего выхода! – крикнул кто-то.

– Сильветта! Куда ты запропастилась?

Несколько человек обернулись на ее пронзительный голос, а мгновение спустя подруга Евы выбежала вперед. Она еще не закончила переодеваться, но держала в руке бокал с темно-красным вином.

– Извините, мадемуазель, я как раз заканчивала…

– Мне не нужно знать, что ты там заканчивала.

Ева не шевелилась и молча наблюдала за хамским обращением примы к своей подруге, которая, впрочем, сохраняла вполне невозмутимое выражение лица. Когда гнев звезды угас, Ева опустила глаза и вернулась к работе с иглой и нитью.

Представление продолжалось, и девушка продолжала чинить костюмы. Оторванный рукав, отвалившаяся пуговица. В итоге именно Мистангет, а не Луиза Балти, порвала свои панталоны, когда высоко выбросила ногу. Она выбежала со сцены и гневно уставилась на Еву.

– На что ты смотришь?

Неожиданный вопрос повис между ними, как обвинение. О Господи, она же вроде бы никуда не смотрела! Мистангет продолжала сверлить ее взглядом, когда юная ассистентка протянула руку, чтобы актриса могла снять панталоны через черные туфли со шнуровкой.

– Прошу прощения, я всего лишь ждала, – тихо ответила Ева.

– Чего ждала?

– Ваши панталоны, мадемуазель. Я должна починить их.

– Ты? Раньше я тебя здесь не видела!

– Возможно, я недавно работаю здесь, мадемуазель, но я опытная швея.

Темно-карие глаза Мистангет опасно расширились.

– Ты смеешься надо мной?

– Конечно же нет, мадемуазель Мистангет.

Ева ощущала на себе тяжелые взгляды других актрис в красочных костюмах и роскошных головных уборах, когда они проходили мимо нее. Впрочем, они хорошо знали, что лучше не останавливаться, когда темпераментная звезда выходит из себя.

– Смотри, не вздумай мне перечить! – Мистангет резко отвернулась. – И давай побыстрее, у меня большой номер во втором акте.

Ева на мгновение подумала, что она может зашить панталоны кое-как, чтобы они разошлись по шву сразу же после следующего выхода на сцену. Но она быстро отказалась от этой коварной тактики. Ей была слишком нужна эта работа, так что с возмездием можно было помедлить.

Когда кризис миновал, Мистангет ушла с высоким блондином с длинными густыми волосами, волнами ниспадавшими ему на плечи.

– Кто это? – спросила Ева Сильветту, дожидавшуюся своего второго номера.

– Его зовут Морис Шевалье. Он танцует с ней танго в конце второго акта, но определенно получил эту работу не из-за своих талантов, – она подмигнула, и Ева с трудом удержалась от улыбки.

Так много всего интересного происходило в этом прекрасном месте! Столько выступлений, столько номеров, столько громких имен, которые нужно запомнить. Пока что Еве удавалось держать себя в руках. Все мелкие неприятности с костюмами исправлялись в должное время.

Когда артисты собрались за кулисами, чтобы отдохнуть во время антракта, Ева осмелилась выглянуть наружу из-за тяжелого бархатного занавеса.

Ее сердце заколотилось в груди, когда она увидела огромный зал, заполненный людьми. Она смотрела на море шляпок с шелковыми лентами, жестких цилиндров и мягких фетровых шляп. В зале не было ни одного пустого места.

Пока Ева рассматривала элегантно одетых мужчин, ее взгляд привлекла группа элегантных темноволосых молодых людей экзотической внешности, одетых в одежду разных оттенков черного и серого цветов. Они сидели за столиком перед самой сценой, который был заставлен бутылками вина и виски с разнообразными бокалами. Судя по оживленной беседе, они говорили по-испански. Они сидели в расслабленных позах, периодически шептались, много пили и, словно нашкодившие дети, старались вести себя прилично, когда представление возобновлялось. От них исходил горячий дух мятежности.

Но один из мужчин ярко выделялся даже на фоне остальных. Он производил очень сильное впечатление: длинные, спутанные угольно-черные волосы, то и дело спадавшие на черные глаза, пронзительно сверкающие из-под челки. Он был крепко сбитым, с широкими плечами, и носил плотные бежевые брюки и мятую бежевую рубашку с рукавами, закатанными до локтей и обнажавшими смуглые мускулистые руки. Его пиджак висел на спинке стула. Он был невероятно привлекательным.

Несомненно, это был какой-то важный человек, поскольку он сидел перед самой сценой. Когда Ева отвернулась от занавеса, то подумала, как интересно, что рядом с ним нет красивой женщины. Человек, обладавший столь мощной чувственной аурой и таким пронизывающим взглядом, непременно должен иметь жену или, по крайней мере, любовницу.