Клыки и монеты - Алексей Яшкин

на локте. Герхард обратил внимание, что напарник все еще выглядел бледно, оттого кровоподтеки на лице были еще заметнее.

— Герд! Решил-таки меня навестить? Извини, не могу поприветствовать тебя стоя. Нога моя по-прежнему сломана, но есть хорошая новость — братья смогли спасти колено, оно будет нормально сгибаться. Смешно и стыдно. И ладно бы тот вампир специально это сделал, так ведь просто под ноги бросился. Сейчас самостоятельно даже отлить сходить не могу.

Герхард сочувствующе покивал головой. Впрочем, оба понимали, что особого сопереживания Шрайбер не испытывал — охотники старались не привязываться друг к другу и держались отстраненно во всем, кроме дела.

— Я поговорил с твоим… кем он тебе приходится? Троюродным племянником? Интересный юноша. Думаю, можно будет попробовать взять Симона поработать вместо тебя.

— Аккуратней со словами, Герд, — предупредил его напарник. — Не вместо. А до тех пор, пока я не выздоровею. Потом уже решим, что делать. Нужно понимать, что наш план потерял смысл — долю Михаэля тебе одному никто не отдаст. С учеником-то, которого еще за руку водить нужно.

— Насколько ты здесь поселился?

— Надолго, — тяжело вздохнул Абель. — И монахи так говорят, и по собственным ощущениям. Сильнее всего я боюсь, что кость срастется неправильно, придется раздробить и начинать заново. Самое раннее — полгода, прежде чем смогу нормально работать. Скорее всего, на ноги встану быстрее, но так, исключительно с тросточкой.

Прогнозу можно было верить. Высокий, широкоплечий, с открытым простым лицом, Абель не сильно походил на образованного человека. Однако за плечами у него, как и у большинства охотников, были годы, проведенные в университете и степень бакалавра медицины. Герхард имел такое же образование, однако врачебной практикой не занимался с тех пор, как покинул стены альма-матер.

— Как тебе Симон? — сменил тему Абель.

— Очень спокойный. Помнишь, в университете рассказывали, что характер человека определяется балансом четырех жидкостей — черной венозной крови, красной артериальной, флегмы и желчи? Складывается впечатление, что твой Симон целиком и полностью состоит из флегмы. И если порезать его ножом, то вместо крови пойдет.

— Только не надо так делать. Думаю, толк из него выйдет. Пусть пока получает ученическую долю.

Герхард сдержанно улыбнулся. Оба понимали, в чем было дело. В отличие от напарника, Абель не обременил себя семьей и единственный его родственник, о котором Шрайбер слышал за семь лет знакомства — это все тот же Симон. Сейчас, оказавшись в госпитале, Эйбенхост остался без заработка, и не нашлось людей, готовых его содержать.

Остался простой выбор: либо жить на старые сбережения, в наличии которых Герхард не был уверен, либо искать источник дохода. Пусть и меньший, чем был прежде. И оба охотника понимали, что сейчас предложит Абель.

— Герд, давай уговоримся так. Мою половину выручки поделим между Симоном и мной. Ты остаешься при своих, пока я не поправлюсь. Потом, ясное дело, я тебе все компенсирую. Я буду забирать четверть, ты — все остальное.

— Ну а Симон? — с усмешкой спросил охотник.

Пока расчеты Абеля его устраивали. Такие условия выглядели не слишком выгодными для Шрайбера, но он был готов пойти на это ради напарника. В конце концов, легче было дождаться его выздоровления, чем учить новичка с нуля.

— Все зависит исключительно от него самого. Если он тебе не понравится в роли ученика — то можно будет смело расстаться. Если же Симон хорошо проявит себя — получит нашу рекомендацию. И вновь мы возвращаемся к доле Михаэля. Кому-нибудь она точно отойдет. Сам знаешь, что у нас никто своими силами это не потянет. И мы предложим им нашего ученика.

— А если Симон им не подойдет, то такова жизнь, — заключил Герхард. — И ему просто не дал Господь стать охотником на вампиров. Бывает и так.

Абель серьезно кивнул.

— Считай, что мы договорились. Ты берешь парня в ученики до моего выздоровления. — Повисло неловкое молчание. Немного подождав, Абель осторожно спросил. — Как у тебя дела-то? Дети растут, жена с каждым днем все красивее?

— Дети растут, жена с каждым днем все красивее, — слово в слово повторил Герхард.

Он не любил вопросы о семье и всегда замыкался после них. Абель знал, что это был лучший способ избавиться от напарника. Самое важное они обсудили, а сверх этого общаться не сильно-то и хотелось.

* * *

Симон снимал комнату на чердаке у немолодой вдовы, фрау Ангальд. Жилье было обставлен достаточно скромно — широкая лавка для сна, пара закрытых сундуков с вещами вдовы и старый стул с треснувшей ножкой. Но зато много места, куда больше, чем стоило ожидать за полторы марки в неделю.

К тому же Симон смог произвести благостное впечатление на фрау Ангальд и хозяйка уже несколько раз приглашала его на обед. Оставалось надеяться, что зимой чердак не будет вымерзать.

Эйбенхост сел возле открытого слухового окна и раскрыл журнал Герхарда. Поначалу просто пролистал, не особо вчитываясь и на пробу выхватывал отдельные фразы, вспоминая лингва саента. Сперва в тексте встречались миниатюры, но охотник не сильно любил и умел рисовать. Симон с улыбкой посмотрел на последний рисунок, на котором неумело была изображена сцена нападения вампира. Похоже, после него Шрайбер окончательно разочаровался в своих силах.

Первой записью в журнале была выдержка из записок о путешествиях Диарарх из Коссинта, античного географа и воина. Речь шла о сангвофагах — существах, похожих на людей, только с небольшими перепончатыми крыльями и третьим глазом в центре лба. Сангвофаги жили на вершинах деревьев, а по ночам нападали на припозднившихся путников и выпивали всю кровь.

Потом шел еще один пересказ истории о сангвофагах от неизвестного Симону автора. Рядом с текстом оказалась гротескная иллюстрация Герхарда. В исполнении охотника чудовища выглядели особенно жутко, во многом благодаря непреднамеренной асимметричности.

На следующих страницах следовала церковная притча об Илиафазе, которой вкусил человеческой плоти. За страшный грех Господь проклял Илиафаза и обрек на вечное скитание по земле и вечный же голод. Симон с детства помнил эту историю и не стал задерживаться, пролистал дальше.

За библейской цитатой шла выдержка из хроники третьего Похода Веры. В ней рассказывалось о восточной владычице, которая омывалась кровью пленных, чтобы получить и усилить колдовские способности. Хронист описывал, как ведьма принесла в жертву графа фон Руана и девятерых его верных рыцарей. А после этого началась песчаная буря, которая продлилась шесть дней.

В легенде горцев Андаматта вампирами становились мертвецы, погребенные в неосвященной земле или не похороненные вовсе. По несомненно достоверным преданиям такого вампира можно убить, если вбить в его тень железный гвоздь.

Профессор богословия из