Убийство в "Зеленой мельнице" - Керри Гринвуд

— Айрис Джордан, контрабас.

Высокая худая сильная девушка на вид казалась поразительно здоровой, и Фрина даже удивилась: как ее угораздило связаться с джазом, ведь он подразумевает позднее время и прокуренные залы.

— Кларенс Дэвис на ударных.

Накачанный мужчина с зализанными назад каштановыми волосами, карими глазами и отработанной любезной улыбкой.

— Я — на банджо и гитаре, — Тинтаджел поклонился. — И Хью Андерсон, саксофон и кларнет.

Чрезвычайно молодой человек с длинными каштановыми кудрями нерешительно улыбнулся; судя по виду, ему не стоило бы выходить из дома в столь поздний час.

— Кажется, когда я видела вас в прошлый раз, с вами была еще солистка, — лениво заметила Фрина, гадая, какие сведения детектив-инспектор Робинсон сумел выудить у дамы в пюсовом и ее супруга.

Мисс Фишер моментально поняла: она затронула нечто важное. Музыканты замерли. Лишь Айрис бросила взгляд на трубача Бена, но тут же отвела глаза.

— Нерина, — в конце концов сказал Стоун с деланной беззаботностью. — Ее нет сегодня.

— А почему ее нет? — рявкнул Бен; он швырнул на пол сигарету и затушил ее ногой, размазав пепел по дорогому паркету.

Вопрос повис, и Фрина повторила его:

— Да, так почему же ее нет?

— Пойду пройдусь, — зарычал Бен, отворачиваясь. — Нельзя же заставлять людей так долго стоять на одном месте!

Он бережно отложил корнет и принялся, словно зверь в клетке, метаться по громадному танцзалу. Фрине пришло в голову: если синьор Антонио когда-нибудь надумает устроить шоу со львами, как в Колизее, Бен будет хорошим приобретением.

— Не обращайте внимания, — посоветовала Айрис, запуская сильные пальцы в свою короткую светлую шевелюру. — Он парень неплохой, но трубач, вы же знаете, какие они.

Остальные закивали, словно чему-то само собой разумеющемуся. Фрина не знала, какие такие эти трубачи, но очень хотела выяснить.

— И какие же они?

— Считается, что у них в мозгу не хватает кислорода из-за того, что они так сильно дуют, — улыбнулся Тинтаджел. — Поэтому у них портится характер, и они вечно всем недовольны. Исключительный инструмент, — добавил он.

— Но к тромбонистам это должно относиться в еще большей мере, верно? — спросила Фрина, глядя на Джима Хайда. — Вы такой же ворчун?

— Нет, мисс, но я думаю, тут дело в характере. — Джим был явно спокоен и производил впечатление человека надежного, а это качество частенько недооценивают. — У некоторых есть темперамент для трубы, у других нет, вот и все дела. Как вы думаете, сколько этот коп намерен нас тут держать?

— Он собрался взглянуть на других участников марафона. Бедняжки, они, наверное, трупами лежат. Ой, ну то есть совсем выдохлись.

Детектив-инспектор Робинсон с трудом разбудил Перси и Вайолет, но добиться от них ответов тоже оказалось непросто.

— Вы заметили кого-нибудь поблизости, когда этот парень упал?

Вайолет старательно потерла лицо и попыталась привлечь внимание своего спутника. Он мирно посапывал, примостившись у нее на плече и всем своим видом показывая, что намерен пребывать в таком состоянии и дальше. Джеку Робинсону припомнились лица, которые он видел на месте какой-то катастрофы, — белые и застывшие, они менялись до неузнаваемости, стоило жизни вернуться к ним снова. Девушку трудно было назвать миловидной, однако у нее были красивые глаза, правда, покрасневшие от недосыпа. Мужчина был довольно привлекательным, его сильно осунувшееся от утомительных танцев и прежних лишений лицо отличалось тонкими чертами. Не открывая глаз, он пробормотал:

— Были еще эти двое, хорошенькая девушка в голубом, полная дама в темно-красном, а больше я не помню.

Вайолет подтвердила:

— Мы были прямо перед оркестром. Я видела полную даму в пюсовом и темноволосую женщину в голубом, а потом он просто упал; мы поняли, что выиграли, и тоже свалились, и это все, что мы видели. Можно мы пойдем домой? — жалобно спросила она. — Мы никуда не денемся. Можем прийти к вам завтра. Ну пожалуйста!

Было бы жестоко задерживать их, подумал Джек. Он записал их адреса и велел одному из полицейских доставить их домой на такси.

Прибывший полицейский врач важно заявил, что труп действительно мертв, затем его попросили осмотреть партнершу покойного, которая лежала на диване, время от времени жалобно постанывая.

— И что же, доктор?

— Что же, Робинсон? — буркнул низкорослый врач, недолюбливавший полицейских; к тому же его оторвали от восхитительной партии в бридж как раз в тот момент, когда он уже почти выжал из соперников три взятки, впрочем, они в любом случае не должны были их получить. — Мертвец мертв, а эта едва жива. Я вызвал «скорую» и намерен незамедлительно отвезти ее в больницу, если вы ничего не имеете против.

Он встопорщил усы, демонстрируя, что Робинсону лучше ничего не говорить. Джеку его сигналы были знакомы.

— Если бы я мог задать ей один вопросик…

— Никаких. Я дал ей морфий. У нее сломана нога, или я ничего в этом не смыслю, а ведь она протанцевала на ней два дня. Робинсон, вы сможете побеседовать с ней позже, но никак не сейчас.

Джек Робинсон сдался и вернулся в зал как раз в тот момент, когда там появился детектив-констебль Норт.

— Я обыскал мужскую комнату и все остальные помещения, — невозмутимо сообщил он. — Поэтому и задержался. Я обнаружил нескольких здешних служителей и одну открытую боковую дверь, но пропавшего господина не нашел. Похоже, сэр, партнер мисс Фишер сбежал.

Пришел я в больницу Сент-Джеймса,

Стою там и слезы роняю:

Лежит на столе моя девочка,

Прекрасная и ледяная.

Блюз «Больница Сент-Джеймса»

(народная песня)[7]

— Сбежал? Ну и ну, никогда не думала, что этот человек способен проявить хоть какую-нибудь самостоятельность. — Фрина с удивлением посмотрела на детектива-констебля Норта и несколько разочарованно добавила: — Никогда за ним такого не водилось. Чарльз сбежал? Вы уверены?

— Да, мисс, — отозвался полицейский. — Я здесь все обыскал — и кухню, и служебные помещения, все. Его здесь нет.

— И как вы это объясните, мисс Фишер? — Робинсон замер, как охотничья собака, почуявшая дичь.

— Никак, если не считать, что он ужасно расстроился при виде трупа. Мне кажется, ему стало плохо, и он убежал в туалет.

— Да, он был сильно потрясен, — подтвердила Айрис. — Отскочил от покойника, сел на эстраду и все шептал: «Я никогда прежде не видел мертвецов».

— Спасибо, Айрис. Да, он так распереживался из-за этого, что наверняка помчался домой к мамочке. А уж чего она мне наговорит за то, что я позволила ее дражайшему сыночку лицезреть труп, просто страшно подумать.