Якудза из другого мира 9 - Алексей Владимирович Калинин

Да, Митсэру мог бы сообщить дзёнину деревни пылающих лучей о грядущей опасности, но вовремя заметил, что тот приготовил на случай поражения другой план. Правда, этот план с игрой на гордости бывшего босодзоку тоже провалился...

Слишком уж импульсивен был дзёнин деревни пылающих лучей. Слишком самоуверен... Это его и сгубило.

Но как бы ни был самоуверен Мацуо, он бы ни за что не стал упускать шанса получить боевой дух Такаги. А случайная смерть на арене категорически перечеркивала эту возможность.

Кто же? Кто исправил иероглифы? Ведь есть же этому какое-то объяснение...

— Шизуки, ты ничего не хочешь мне сказать? — негромко спросил Митсэру.

— Я восхищаюсь вашей мудростью, Кабунага-сан, — после небольшой паузы произнесла женщина, методично убирающая пещеру. — Мудростью и прозорливостью...

— Оставь глупую лесть чужим ушам, — поморщился Кабунага. — Скажи, что тебе известно про возможность смерти на арене? Кто это подстроил?

— Я не знаю, господин Кабунага, — тут же откликнулась Шизуки.

— Неужели в поместье господина Абэ про это ничего неизвестно?

— В доме этого похотливого старика? — Шизуки даже передернуло. — Мне даже мысли о нем противны...

— Я не спрашиваю твоего мнения о нем, Исикава, — процедил Митсэру. — Согревать его постель — часть твоей работы. Мне нужна информация, касающаяся хинина. Что про него говорят в поместье Абэ?

Женщина стрельнула глазами в сторону сидящего Митсэру, а потом покорно опустила взгляд.

— Его ненавидят, но ничего не предпринимают. Похоже, что господин Абэ и его друзья смирились с потерей сыновей.

— И что же? Они просто собираются и ругают хинина?

— Не всегда. Чаще всего о нем стараются не говорить. У них идёт обсуждение новых деловых партнерств, заключение сделок и различные виды уклонения от лишних налогов и выплат. Настолько жадные, что за иену готовы удавиться...

— Потому они и богатые, что знают истинную цену денег, — заметил Митсэру.

— А вы знаете, господин? — робко поинтересовалась Шизуки.

— Конечно знаю. Истинная цена измеряется не в количестве товара, который можно купить на потраченные деньги, а в качестве власти. Чем больше у человека власти, тем он богаче. Он может быть без монеты в кармане, но одно лишь сказанное слово принесёт неслыханные богатства. За власть борются аристократы, а вместе с властью приходят и деньги. Поэтому и цена денег измеряется качеством тех приказов, которые может отдать аристократ...

— Я ничего не поняла, господин Кабунага, — призналась Шизуки.

— Потому-то ты и нищая, Исикава-сан, — поджал губы Митсэру. — Ладно, кто у нас следующий на очереди?

— Сейчас-сейчас, — спохватилась Шизуки, после чего достала с верхней полки шкафа заветную шкатулку.

Митсэру включил камеру, чтобы зафиксировать происходящее для ожидающих своего шанса дзёнинов четырёх деревень.

Из шелкового нутро шкатулки показались заветные полоски ткани с написанными на них именами. Среди них не было алой полоски, так как обладатель этой ткани проиграл свою очередь в Большой Игре. Впрочем, как и свою жизнь. Пятисотлетнее существование дзёнина деревни пылающих лучей прервал хинин.

Жертва победила охотника.

Митсэру в это время сотворил мудры силы, энергии и величины, после чего выставил руки в последней мудре по направлению к затухшему очагу. Среди сложенных камней тут же взвился бордово-красный огонь.

Коричневая, белая, серая и голубая полоски ткани закружились в хороводе, который всё больше и больше сближался. Как только хоровод полосок сблизился настолько, что сложился в разноцветный комок, рука Митсэру указала на огонь.

Комок ткани метнулся в очаг, вспыхнули искры, на стенах заплясали зловещие тени. Спустя пару ударов сердца из огня вылетело имя, состоящее из языков пламени.

* * *

— А я тебе говорю, что надо сделать ещё сотню приседаний! — настойчиво шлепал меня по макушке сэнсэй Норобу.

— Да я помру! — я пытался воззвать к остаткам жалости, которые безусловно где-то хранились внутри сухонького тела.

Само сухонькое тело горделиво восседало на моей шее и иногда било острыми пятками по моему же животу.

Мы находились внутри спортивного зала, где занимался десяток мототаксистов. Ребята с сочувствием посматривали в нашу сторону. Им было чему сочувствовать — с меня уже градом тёк пот, а конца изматывающей тренировки не предвиделось.

Сэнсэй гонял меня как Сидорову козу, с извращенским рвением выполняя указание Казимото. Сам плюшевый медвежонок, внутри которого обитал дух бывшего преподавателя боевых искусств Казимото, решил сегодня не участвовать в экзекуции. Он предпочёл этому зрелищу просмотр китайской дорамы о красивой любви.

Что такое "дорама"? По нашему сериал-драма, где герои в конце либо героически погибают, либо продолжают жить с чувством, что им надо героически погибнуть. Корейцы называют свои сериалы просто "драмы", но из-за специфики произношения у них выходит сказать "дОрамы". С таким названием корейские сериалы и вышли захватывать мир. А под их марку попали и остальные сериалы Востока.

Как раз одним из красочных творений и наслаждался сейчас. Казимото, пока я пыхтел в спортзале. Работал с ворчащим отягощением..

— На хрена мне вообще так напрягаться? — чуть ли не просипел я, когда в очередной раз присел и еле-еле выпрямился. — На арене победил, все идёт по плану, можно и чуточку расслабиться.

— Расслабиться? А знаешь ли ты поучительную историю про собачку, которая расслабилась? — тут же спросил сэнсэй.

— Знаю, — огрызнулся и снова начал приседать. — И мораль знаю. Нельзя расслабляться, а то вые...

— Босс! — в спортзал ворвался Малыш Джо. — Босс, тебя срочно вызывают к ректору!

— А без меня точно никак? — я взглянул на верзилу снизу вверх. — Я вообще-то занят... У меня... У меня тренировка.

— Он требует срочно! И причину не называл. Говорит, что необходимо твоё присутствие.

Я вздохнул как можно горше, будто навсегда расставался с любимой собакой, и взглянул искоса на сэнсэя. Для этого пришлось вывернуть голову так далеко, что ещё немного и она повернётся на сто восемьдесят градусов.

— Я бы с радостью позанимался ещё пару часиков, но, выбрав военную карьеру, должен чётко выполнять указания руководящего состава.

— Эх, ты бы так мои указания выполнял — цены бы тебе не было, — покачал головой сэнсэй, а после резко дёрнул мои уши и слетел с моих плеч.

Он приземлился на мат также легко, как осенний лист на мягкую траву. И это движение выглядело столь органично, что я даже позавидовал. Несмотря на прекрасный возраст сэнсэй мог удивить лёгкостью