Носорог - Антон Витальевич Демченко

я и обратиться-то толком не мог без того, чтобы не получить укол резкой боли в затылок.

— Вообще… чёрный… что-то? — здесь я уже спасовал. Разобрать этот набор звуков было выше моих нынешних возможностей. Так что, я даже не стал делать вид, будто пытаюсь понять, что именно говорит мой собеседник. Просто ткнул в свою голову пальцем и сморщил физиономию как мог. А мог плохо. С мимикой у этого тела полный швах.

Тем не менее, рыжеусому этого хватило. Он понимающе покивал и, резко поднявшись с места, шагнул к двери. Распахнув её, гость что-то резко пролаял куда-то в коридор, и уже через несколько секунд в комнату ввалился облачённый в серый костюм господин с тощей папкой в руках.

Отобрав у визитёра папку, рыжеусый, не обращая никакого внимания на его тихое блеянье, принялся перелистывать принесённые ему документы и, явно наткнувшись на что-то важное, ткнул в одну из бумаг пальцем, одновременно что-то зло выговаривая своему собеседнику. Тот бледнел, краснел, но огрызнуться даже и не подумал. Наоборот, выслушав рыжеусого, визитёр подхватился и, что-то быстро протараторив, скрылся из виду. Рыжеусый же, недовольно покачав головой, обернулся ко мне.

— Удар.. камень в голову… потеря знания… память. Лечить. Ты не драться.

Ну, в принципе, как-то так и было, да. По крайней мере, те немногие образы, что не вызывают у меня головной боли, говорят о какой-то драке в толпе. Потом была тьма… и очнулся я уже здесь, в госпитале, если я правильно понял то, что успел рассмотреть, когда очнулся в этой комнате в прошлый раз. Тогда тот самый дядька в сером костюме, что только что выскочил за дверь, пытался меня осмотреть, а мордовороты в мундирах ему мешали своими попытками меня же допросить. Потом явился толстяк с бакенбардами, вопросы посыпались, как из рога изобилия, и доктор окончательно плюнул на попытки выполнить свою работу. За что сейчас и расплатился выговором от рыжеусого. Чем тогда дело закончилось, я понятия не имею. Отрубился.

— Я нет драться. Вы — лечить, — коряво согласился я, и через несколько секунд в комнате стало тесно от набившихся в неё людей… и нелюдей. Оказывается, я не один здесь такой странный!

Хех, даже легче стало, как увидел одну из здешних медсестричек. Высокая, ладная, но явно не по-человечески скроенная. Слишком гибкая, слишком изящная, да и кошачьи зрачки… м-да.

Рыжеусый командовал персоналом, как генерал армией. А сунувшегося было толстячка выпроводил одной короткой, но о-очень экспрессивной тирадой. И могу поспорить, цензурными в ней были разве что предлоги!

Впрочем, долго наблюдать за творящейся вокруг суетой у меня не вышло. Рыжеусый принял из руки кошачьеглазой медсестры в белоснежном балахоне доисторический стеклянный шприц с прозрачной жидкостью и, ободряюще улыбнувшись, с размаху всадил толстенную иглу куда-то мне под ключицу. И мир померк. Опять!

* * *

— Итак, доктор, что вы можете мне поведать об этом… субъекте? — осведомился инспектор Джейсс, когда Дорвич, наконец, вышел из палаты, где вокруг синекожего нелюдя продолжал суетиться персонал госпиталя.

Доктор Дорвич извлёк из кармана золочёный портсигар, задумчиво покрутил его в руках и, глубоко вздохнув, поманил неугомонного полицейского за собой.

— Жутко хочу курить, инспектор, а в здании это запрещено, — проговорил он и, звонко цокая металлической набойкой на трости, повёл старого знакомого к выходу. Накинув на плечи протянутое гардеробщиком пальто, Дорвич благодарно кивнул старику и, выйдя на крыльцо госпитального здания, щелчком пальцев запалил зажатую в зубах ароматную папиросу. Покорно молчавший всё это время, инспектор Джейсс не выдержал.

— Ну же, доктор! — рыкнул он, отчего Дорвич еле сдержал усмешку. Уж очень потешно выглядел рычащий потомок хафлингов с огромной сигарой в зубах.

— Успокойтесь, друг мой, — проговорил врач. — Не надо нервничать, у вас и так был не самый простой день! А если вы не возьмёте себя в руки, то я могу вам гарантировать весьма скорый и совершенно неотвратимый апоплексический удар. Слово врача.

— Доктор-р Дор-рвич! — бакенбарды инспектора воинственно встопорщились, а в интонациях явно послышалась угроза.

— Инспектор, возьмите себя в руки! — рявкнул в ответ тот. — Или я пропишу вам успокаивающие пилюли, и лично буду просить гейду[1] Джейсс проследить за тем, чтобы вы принимали их в положенное время!

Инспектора Лероя Ламмела Джейсса можно было назвать самонадеянным, самоуверенным, и даже иногда самодуром. Но житейской смётки он был не лишён, как и определённой, свойственной большинству потомков хафлингов, доли чутья на неприятности. И не его вина, что порой эти самые неприятности сулили ему не бандиты и воры Тувора, а недовольство гейды Лерой Джейсс.

Супруга инспектора Шоттского двора была дамой правильных взглядов и превыше всего в своей замужней жизни ставила благополучие семьи и домашний уют. Но если благодаря её командным навыкам, передавшимся гейде Джейсс, очевидно, от покойного батюшки — полковника и губернатора Лидской провинции, дом инспектора, стараниями вышколеных слуг находился в идеальном состоянии, то с благополучием семьи всё было не так безоблачно. И больше всего в этом смысле почтенную гейду Джейсс беспокоило здоровье драгоценного супруга, за состоянием которого она следила с вниманием коршуна, наблюдающего за птичьим двором, и готова была биться за него… даже с самим инспектором. Точнее, в первую очередь, с инспектором Джейссом, который, по её мнению, относился к своему здоровью непозволительно наплевательски.

Не удивительно, что упоминание доктором Дорвичем в одном предложении здоровья инспектора, пилюль и супруги, заставило почтенного гейса Джейсса взять себя в руки и молча дождаться того момента, когда его собеседник, наконец, расправится со своей папиросой и сам начнёт разговор о голубокожем гиганте, вокруг которого в госпитале до сих пор царила совершенно необъяснимая суета.

— Итак, что я имею вам сообщить о нашем… субъекте, — убедившись, что словоохотливый инспектор молчит и готов наконец внимательно и, самое главное, не перебивая слушать приглашённого им же специалиста, доктор Дорвич затушил окурок и, выбросив его в стоящую у входа в госпиталь урну, продолжил: — Он, несомненно, прибыл в Тувор издалека. Как уж этого юношу занесло в Дортмутские доки, я не скажу. Не знаю…

— Юношу? — изумился господин Джейсс. — Вот этот вот громила, по-вашему, юноша?!

— Инспектор, — с намёком протянул Дорвич. Тот вздохнул и махнул рукой, мол, продолжайте, я молчу. И доктор продолжил: — Итак, сей молодой огр, к вашему сведению, никак не мог быть вовлечён в драку в доках… иначе как волей случая. Потому как ни слова не понимает