Рука без костей - Софья Сергеевна Маркелова

за мамой закрылась дверь, Веточка достала из рюкзачка колючие оленьи рожки.

– Ты зачем их у папы забрала? – спросила Ирка. – Он, когда приедет, расстроится.

– Папа нескоро приедет. А у нас зато будет дру-у-уг, – протянула Веточка, приблизившись к решётке вентиляции. Но как она ни стучала по сетке, как ни звала Руку, та всё не показывалась.

Прошло несколько часов, Ирка даже взялась рисовать на бумаге вчерашнюю окаменелость змеехвостки, тщательно выводя закручивающиеся в спирали длинные гибкие отростки, а Веточка всё крутилась возле решётки, не желая успокаиваться.

– Я гляну одним глазком, где она там, – едва слышно прошептала Веточка, с трудом сдвинула латунную сетку и присела.

– Не лезь туда, – устало попросила Ирка. – Пыли нахватаешься.

– Я хочу найти Руку. Мы вчера её обидели, ударили. Я хочу дать ей рога, чтобы она не обижалась.

С грохотом и сопением Веточка поползла в вентиляцию, шлёпая ладонями по гладким стенкам и таща с собой маленькие рожки. Ирка на всё это поглядела с сомнением и даже некоторой опаской. Ведь глупая сестрица могла и застрять там.

Продвинувшись вглубь совсем немного, Веточка вдруг звонко воскликнула:

– Она здесь! – Послышалось шуршание и короткий чих. – Привет! Я принесла тебе подарок… Эй! Ты что делаешь? Ай! Ай! Больно! Пусти! Ай!

Веточка закричала вдруг так пронзительно и звонко, что у Ирки похолодело в груди. Она сорвалась с места и практически нырнула в вентиляцию, но узкий ход был для неё маловат – плечи никак не желали пролезать, а голове негде было развернуться. Чуть впереди маячили трепыхавшиеся ножки Веточки, которая, не переставая, голосила и плакала, будто эта огромная Рука там зверски её мучила.

– Я тебя вытащу! – не своим голосом заорала Ирка и, с усилием протиснув вперёд одну руку, ухватила-таки сестру за ступню. Но едва она потянула Веточку на себя, как вдруг почувствовала сопротивление такой неимоверной силы, что у неё чуть не выбило сустав из плеча.

Веточку рывками затягивали вглубь вентиляции, и Ирка, как бы ни старалась, не могла справиться с этой мощью, не могла удержать дрыгавшуюся ногу сестры. Пальцы её соскользнули со ступни, удалось лишь ухватиться за ремешок сандалика. А Веточка тем временем перешла на истошный вопль, тонувший в металлическом коробе.

Ремешочек легко и беззвучно лопнул.

Ирка ухватила пальцами пустую обувку, а крик сестры вдруг стал от неё резко удаляться, словно её утаскивали неизвестно куда. И в тот же миг раздался отчётливый жуткий хруст, будто где-то там, впереди, разломили надвое крепкий ивовый прутик. И все крики сразу замолкли.

– Лизка! – в отчаянии взвизгнула Ирка, стуча ладонью по стенкам тоннеля и пытаясь хоть что-нибудь разглядеть в полумраке вентиляционной шахты.

Но сестра ей не отвечала, впереди её не было. И только откуда-то издали раздавался однообразный шуршащий звук, словно, извиваясь, ползло по трубам нечто гигантское, тяжёлое и тащило в свою нору безжизненное тело, полное сладких ломких косточек.

Даже когда Ирке всё же удалось выбраться из тесной вентиляции, она не уставала звать сестру, стучать по стенкам и заглядывать внутрь. Слёзы текли по её щекам сами собой, она не обращала на них внимания и всё не могла поверить, что этот звук, этот ужасающий хруст, издало тело сестры, когда Рука сдавила его покрепче. Не могло такого быть… Не могло!..

Как она добежала до мамы, Ирка не помнила. Действовала будто во сне: рот сам собой открывался, рассказывая всё о Руке и о младшей сестре, пальцы сами дрожали, как и голос, а глаза покорно исторгали из себя солёные слёзы. Мама, конечно же, не поверила. Долго просила её не отвлекать, не ввязывать в свои глупенькие детские игры. Пока Ирка не взяла её за руку и не отвела к разверстому зеву вентиляции в хранилище, возле которого валялся порванный сандалик, а на стене было выцарапано изображение кривой белёсой косточки.

Стоило им приблизиться, внутри что-то шумно завозилось, гулко загремел короб, и прямо под ноги оторопевшей матери и дочке вывалились окровавленные тряпки и склизкие куски свежего мяса. Мятый цветастый рюкзачок, обломанные оленьи рога, второй сандалик, одежда Веточки и её кожа с алыми шматками мяса. Как Ира это узнала? На снятом скальпе с светлыми волосами поблёскивала синяя заколка, которую ещё этим утром Ирка одолжила младшей сестре.

У мамы случилась настоящая истерика. Она так кричала, что Ира всерьёз испугалась за неё. Мама хваталась за волосы, потом за воротник кофты, задыхалась и всё не могла найти силы подступить к вороху одежды и плоти, валявшемуся на полу. Тем временем в коробе снова завозились, как-то нетерпеливо и грубо толкаясь о стены.

– Нужно уходить отсюда! – дёрнув маму за рукав, испуганно крикнула Ирка. – Кажется, Рука ещё голодна. Ей мало Веточки… Ей понравились свежие косточки…

Она потянула к выходу не особенно сопротивлявшуюся маму, на бледном лице которой поблёскивали искусанные в кровь губы и забрызганные слезами очки. Вместе они побежали по полутёмным коридорам, где, будто назло, не было ни одной живой души. Куда подевались все сотрудники? Ну неужели в целом музее на лето не осталось никого, кроме Иры и её мамы? Или, может быть, всех их уже затащила к себе в вентиляцию оголодавшая Рука?

Всюду, со стен и из помещений, на Ирку поглядывали неотличимые друг от друга латунные решётки. Она бежала, понимая, что нигде не будет спасения, везде Рука сможет до них добраться. Мама, спотыкаясь, спешила позади, круглыми сумасшедшими глазами смотря только себе под ноги, но всё же, когда они пробегали мимо её кабинета, на мгновение пришла в себя и затащила дочь внутрь, захлопнув дверь и щёлкнув замком.

– Телефон! Нужно позвонить! Её спасут! – пробормотала мама и схватила трубку, дрожащими пальцами принявшись набирать какие-то цифры.

Ирка, оглядевшись по сторонам, уселась на деревянный ящик в самом углу и попыталась успокоить громыхавшее в груди сердце. В смерть маленькой сестры не верилось. Тот ужас, что она увидела, никак не укладывался в голове. Ещё час назад Веточка была с ней, а теперь от непоседливой девочки остались только кровавые ошмётки и одежда… Как же так?.. Неужели это Ирка во всём виновата? Это ведь она так плохо следила за сестрой.

Мамин кабинет утопал в пыльных коробках, сгруженных тут на время ремонта, выстроившихся кривыми рядами этажерок и конторок. Стен за мебелью видно не было, и Ирка всё пыталась вспомнить, была ли тут когда-нибудь раньше решётка вентиляции. Видела ли она её хоть раз, пока без дела сидела с Веточкой возле маминого стола в свои прошлые посещения музея?

Мама кричала в трубку, плакала и