Есть, любить, наслаждаться. Еда. Путеводитель-травелог для женщин по ресторанам, кухням и рынкам мира - Лайла Демэй

В мясном павильоне от вида огромных туш, подвешенных за гигантские крюки к потолку, у меня разыгрался аппетит (почему-то мне в голову пришла мысль о Доминике де Вильпене,[11] к которому я отношусь с большим сочувствием). Такого количества мяса я не видела еще никогда. Телятина из Корреза, молочные пиренейские ягнята, лимузенская говядина, туши черной свинины из Бигорра,[12] а также огромное количество туш из Германии, Голландии, Бельгии, Австрии или Ирландии по более дешевой цене. Когда я остановилась возле туши, весящей не менее центнера, «сеньор Рунжи» (именно так здесь называют оптовиков, торгующих мясом) поспешил открыть мне некоторые тайны своего дела. Оливье – так он мне представился, – размеры которого были сопоставимы с размерами туши, возле которой я остановилась, сообщил мне, что работает здесь на протяжении двенадцати лет.

Отпустив пару скабрезных шуточек, он, видя мою заинтересованность, положил передо мной четверть говяжьей туши из Шароле, попросив, чтобы я прошлась кончиками пальцев по мясу. Когда он заговорил снова, то голос его звучал так ласково, как если бы он говорил о любимой женщине:

– Видите, какая мягкая и гладкая текстура? Это значит, что мясо нежное. А здесь… посмотрите… – проговорил он, вытащив для сравнения другую четверть, – здесь мясо более твердое, и качество у него, соответственно, хуже. Во время приготовления следует использовать петрушку, это очень важно!

Потом он заставил меня потрогать филе миньон, чтобы я могла оценить степень «созревания» мяса.

– Пальцы должны утопать в нем, как в сливочном масле.

Стоя по щиколотку в лужах крови, в халате, запятнанном гемоглобином, Оливье со слезами на глазах протянул мне свой мобильник, чтобы показать фотографию. Я приготовилась к тому, что увижу личико ребенка… но это была корова, вид сзади!

– Посмотрите, какая красавица! Настоящая партенезка,[13] я ее купил на прошлой неделе на сельскохозяйственной выставке. Разве она не великолепна? Вполне достойна того, чтобы сделать семейное фото: корова, животновод, оптовик…

Не хватало только мясника (и Ширака в придачу)!

Захожу в Saint-Hubert, по виду напоминающий непритязательный французский бар, устроенный в центре павильона, где торгуют птицей и где одетые в белое мужчины, посредники и покупатели, бесцельно бродят от стены к стене, словно по зданию летает огромное облако. Они прервались на отдых и теперь держат в руках …надцатую чашку кофе, бокал пуйи фюме или шампанского (судя по всему, шипучие пузырьки ценятся среди мясников). Пять часов тридцать минут утра. Я заказала телячью голову с яблоками на пару, предлагаемую в качестве дежурного блюда, и в нескольких метрах от себя увидела ее младших сестер: телячьи почки и зобную железу, языки, говяжьи губы и хвосты, рубец, мозги и брюшину ягненка, свиные ножки, губы и уши, которые раскладывали на прилавках торговцы субпродуктами. Приземистые и коренастые мужички или высокие здоровяки в белых халатах, которые чуть не трещали по швам, обтягивая их крепкие тела… Они при входе заключали друг друга в объятия и смачно целовались, говоря громовыми голосами: «Здравствуйте, господа!» И я слышала отголоски бесцеремонных и простодушных приятельских разговоров великой эпохи Чрева Парижа. И все они шутили с официанткой, единственной женщиной в мужской компании. «Здесь лучше заткнуть уши, чтобы ничего не слышать!» – смеясь, произнесла она наконец.

На торговых площадях перед мелкими производителями из Иль-де-Франс разворачивается совершенно иная картина. Этим утром в большом ангаре стоит почти мертвая тишина: ни сеньоров, ни баронов, вместо них несколько дюжин торговцев овощами, которые продают свою продукцию напрямую, без посредников. Зима уже на исходе. Мужчина с обветренным от постоянного пребывания на воздухе лицом, устремив взгляд прозрачных прекрасных голубых глаз в пустоту, ждет. Перед ним стоят несколько ящиков с картошкой, лежат кресс-салат, клубневой сельдерей, свекла, немного моркови. В ожидании созревания многолетних видов салата он пытается свести концы с концами. «Моему брату и мне хозяйство досталось от отца. Но брат вынужден был отказаться от нашей фермы из-за проблем со здоровьем. Я люблю свою работу. Но я спрашиваю себя: не расплачусь ли я за это и своей шкурой тоже?» Когда ему задают вопросы о его овощах, о клубнях сельдерея или розовой свекле, его плечи расправляются, глаза оживают. Его охватывает извечное удовлетворение от хорошо выполненной работы. Недалеко отсюда, словно в насмешку над временами года, кипит жизнь в павильонах (их целых девять!) фруктов и овощей, где дожидаются своей очереди последние экзотические продукты, свезенные сюда со всей земли.

Когда я собралась уходить, передо мной возникло видение, поразившее меня до глубины души: стройный силуэт женщины в меховом манто и сапогах для верховой езды, стоящей на ящиках. Кандидатка в мисс Рунжи? А чему удивляться? Что ж, этого следовало ожидать. Здесь, на рынке, можно увидеть кого угодно. Даже роскошную цыпочку!

Полдень. Грузовичок с рефрижератором, в котором я нахожусь, почти стоит на месте, попав в пробку на выезде из Парижа в направлении Сержи-Понтуаз, но, несмотря на это, я пребываю в прекрасном расположении духа. Стоит восхитительная погода, в воздухе летает пыльца, поют птицы, и Александр Друар, работающий на рынке Terroirs d’Avenir, предложил мне отправиться вместе с ним за спаржей на ферму к одному мелкому производителю в Нёвилль-сюр-Уаз. Но не за той, которая продается на каждом углу, а за настоящей аржантейской спаржей, особо ценимой знатоками и возделываемой на протяжении поколений семейством Берюрье. Александр объяснил мне, что Берюрье все еще продолжают самостоятельно готовить семена для посева, передавая своим наследникам опыт и знания, благодаря которым их спаржа приобретает поистине необыкновенный вкус. Их спаржа не имеет ничего общего с гибридными разновидностями, попадающими на прилавки. Когда мы приехали, хозяев не было дома, но они приготовили около дюжины ящиков для Александра, и он воспользовался представившейся возможностью и показал мне их владения. Это небольшое хозяйство, расположенное вдоль главной дороги департамента. Вид упругих, торчащих из земли кончиков спаржи растрогал меня до слез. «Два года тому назад Берюрье чуть было не забросили свой бизнес. Собачья работа, и к тому же почти не приносящая дохода. К счастью, благодаря нам они изменили свое мнение!»

Александру двадцать пять лет, но он все еще похож на студента. Ему повезло: с младых ногтей он варится в этом котле. Его отец, занимающийся историей пищевой отрасли, а также три старших брата, которые любят и умеют готовить, сформировали его вкус и интересы. Закончив торговый институт, он год тому назад решил посетить вместе с товарищем по институту, Самуэлем Наоном, мелких фермеров, в полной изоляции, без чьей-либо помощи и поддержки пытающихся выжить и часто обреченных на разорение. Александр предложил им продавать фрукты и овощи рестораторам, предъявляющим высокие требования к качеству продуктов (это теперь приводит в полный восторг представителей богемной буржуазии, пребывающих в постоянных поисках своей аутентичности и готовых часами слушать метрдотеля, рассказывающего о дедушке цыпленка, лежащего перед ними на тарелке, или о трудном детстве баклажана, поданного на гарнир).