📚 Hub Books: Онлайн-чтение книгИсторическая прозаТом 1. Золотой клюв. На горе Маковце. Повесть о пропавшей улице - Анна Александровна Караваева

Том 1. Золотой клюв. На горе Маковце. Повесть о пропавшей улице - Анна Александровна Караваева

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 ... 150
Перейти на страницу:
жизнь не могла «достать» их. Эту «тактику» мещанина доводилось мне наблюдать еще в дни моей юности. Но теперь я отмечала и другое: мещанство не только прячется в своих домиках и флигельках, — оно может и злобно огрызаться, как мелкий хищник, может и убивать ростки новой, социалистической жизни.

Лично мной наблюденные случаи и слышанное от других дали мне сюжет для рассказа «Флигель», напечатанного в журнале «Сибирские огни» (1923). Злободневность темы в рассказе чувствовалась сильнее, чем художественная манера автора, — она просто еще никак не сложилась. Я, что называется, еще искала себя, свою проблематику и своих героев.

Писателям нашего поколения выпало великое счастье — начать свой литературный путь в те годы, когда жил, творил и руководил нами величайший гений революции В. И. Ленин. В те годы еще не было собрания сочинений Ленина, но каждое слово, им произнесенное, каждая строка, написанная ленинской рукой, становились на другой же день достоянием народа, рождая навстречу себе могучие отклики повсюду. В часы школьных уроков и на беседах нашего небольшого литературного кружка в Совпартшколе преподаватель и курсанты часто делились между собой новыми впечатлениями и думами о том, «что прочли у Ленина». Среди слушателей школы было много сибирских партизан — сильных, оригинальных характеров и большей частью исключительно способных людей. Получив только теперь, после революции, возможность учиться, они жадно стремились к знаниям и культуре, и радостно становилось за них: так быстро и ярко развивался в них человек новой эпохи. Многие черты и мысли этих людей помогли мне впоследствии при создании образов моих будущих героев.

Как педагог, начинающий литератор, пропагандист и одна из общественных работниц среди женщин, я общалась с разными людьми и коллективами. Мне довелось слышать столько разных историй, что физически невозможно было записывать их!.. Добавить к этому еще участие в шефской работе нашей школы, поездки с лекциями, спектаклями в пригородное село, где тоже было что посмотреть и было о чем подумать. Я переживала чудесное время обильного притока жизненных впечатлений и творческих замыслов.

С мая 1922 года я начала регулярно печататься в местной газете «Красный Алтай», а в конце года вступила в коммунистическую партию. Жизнь мне казалась удивительно красочной, хотя Барнаул в двадцатых годах был довольно обыкновенным городом, со многими приметами старорусской провинции. Это чувство широты и яркости жизни шло от счастья узнавания новой действительности. Жизнь открывала и подсказывала все новые темы. Герои и сюжеты моих рассказов начала двадцатых годов, например «Гость», «Спутник», «Жало», «Воронье», «Каленая земля», «Дымная межа», «Рыжая масть» и другие были почерпнуты из жизненных встреч. Многие из этих рассказов, правда, напечатаны были гораздо позже. Дело было в том, что в 1922 году на литературном нашем горизонте появился толстый журнал «Сибирские огни», который словно высокий и яркий костер притягивал к себе творческие мечты и надежды писателей-сибиряков. Напечатав в «Сибирских огнях» рассказ «Флигель», теперь я мечтала дать в наш молодой журнал большое повествование. И хотя в это время тема этого будущего повествования уже была найдена мной, я отлично понимала: не будь наших славных «Сибирских огней», у меня не было бы такого живого стимула и уверенности в творческой деятельности. Работа над повестью о закрепощенных рабочих царских заводов во второй половине XVIII века заставила меня предпринять целое путешествие по Алтаю летом 1923 года. Местные старожилы направляли мой путь в те горные места, где, по преданию, селились некогда беглые рабочие. Увидев воочию сказочно живописные пейзажи Алтая, его дивные альпийские луга, знакомясь с его народом, радушным и гостеприимным, я еще глубже поняла, с какой же неодолимой силой влекли к себе закрепощенных рабочих царских заводов эти вольные горные места! Но надо было понять и другое: неизбежность гибели этих одиночных или групповых попыток рабочих XVIII века уйти, спастись от эксплуатации и бесправия в условиях феодально-крепостнического общества.

Печальная песня о «золотом клюве» на знамени царских войск, сообщенная мне одним из местных старожилов, дала и название этой «повести из дальних дней» — «Золотой клюв».

Однако увлечение работой над исторической повестью не мешало мне с тем же рвением и жадностью молодости ко всему новому, сегодняшнему, пользоваться каждой возможностью познавать его. По всей стране шло восстановление разрушенного хозяйства. Как постоянный сотрудник газеты, я не могла не интересоваться, как идет восстановление народного хозяйства и у нас, на Алтае. Когда мне случалось выступать, например на тему о союзе рабочего класса с крестьянством, мне всегда хотелось рассказывать о том, что я видела во время моих корреспондентских поездок.

Восстановление хозяйства промышленных предприятий в деревенской глуши показывало особенно волнующе свой народный, демократический характер. Оно вносило в крестьянскую жизнь столько организующей рабочей, партийной мысли, энергии и дисциплины, новизны и братского сотрудничества в труде, что многие крестьяне меняли свои взгляды, свое исконно-деревенское недоверие к коллективному созиданию без хозяина-буржуа и зажигались новыми, передовыми мыслями и настроениями. Все это я видела своими глазами и описала в романе «Лесозавод». Работу над этим романом я начала в том же 1923 году, и оба эти плана — исторический и современный — как-то удивительно помогали один другому.

Наблюдая жизнь деревни великой революционной эпохи, я увидела в бытии крестьянства явления, которые не в силах была заметить в дни юности. Я увидела борьбу разных классовых сил, борьбу людей против собственнической стихии в самих себе.

В те годы меня взволновала одна крестьянская драма, которая произошла во дворе знакомого мне человека, коммуниста, бывшего красноармейца, и все главные события этой драмы и дали мне сюжет и образы для повести «Двор».

Много раз я наблюдала, как люди старшего и среднего поколения, пересматривая свои взгляды на жизнь и труд и все глубже включаясь в социалистическое строительство, как бы вновь открывали себя, молодели душой. У молодежи, особенно у первого поколения комсомола, опыт жизни был еще невелик, но зато ее взросление происходило бурно, и в кратчайшие сроки юность закалялась в огне боев, в борьбе за молодую советскую власть. Тема молодости и вся связанная с ней проблематика уже в двадцатых годах определилась для меня как тема совместной борьбы и созидания, как тема духовного единства поколений.

В начале тридцатых годов в эту давно разрабатываемую мной тему много живого, поэтического тепла внесла дружба с Николаем Островским. По возрасту нас разделяло десять лет с небольшим, но на многие вещи у нас были одинаковые взгляды. В наших беседах с Николаем Островским мы касались очень многих сторон жизни («целые тома наговорили», — шутил он), а также, естественно, и темы молодости. В 1934

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 ... 150
Перейти на страницу:

Комментарии

Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!

Никто еще не прокомментировал. Хотите быть первым, кто выскажется?