Четвертое правило дворянина - Александр Герда

Чтобы понять в чем дело, я наскоро оделся и вышел из дома. Ко мне тут же подошел один из охранников, которого, насколько я помнил, звали Глеб. Несмотря на то, что их было всего четверо — четко их запомнить у меня никак не получалось. Думаю, всему виной был их внешний вид — все четверо одинакового телосложения, короткостриженые, с рациями и в одинаковых костюмах. Их и родная мать не разберет, выглядят как близнецы-братья.

— Доброе утро, ваше сиятельство, — поприветствовал он меня. — Все тихо, спокойно. На объекте без происшествий.

— Привет, Глеб. В смысле «без происшествий»? А что за вопли с самого утра?

— Да вон, балуются, черти полосатые, — сказал он и указал рукой в район обширной лужайки, которая умелась в моем владении.

Я посмотрел в ту сторону, куда он указывал и увидел вот что. Прямо посреди заснеженной поляны красовалась свежесколоченная деревянная горка. Возле которой возились Никодим и Тосик.

Плюшевый скатывался с горки и издавал радостные звуки, а Никодим хохотал с него, как будто ничего смешнее в жизни не видел.

Когда я подошел поближе, то оказалось, что горка на самом деле не такая уж и маленькая — метра три в высоту имеется, так что можно и самому с удовольствием прокатиться.

— Карамба барон Димир! — заорал при виде меня Тосик и в очередной раз полез на горку.

— Здравствуйте, Владимир Михайлович, — усмехнулся в бороду Никодим. — Как почивали?

— Нормально. Вот решил посмотреть, что тут у меня происходит.

— Животное ваше дурака валяет, — сообщил Никодим, глядя как плюшевый совершает очередной спуск и в конце пути плюхается в сугроб.

— Понятно. Ты когда эту горку построить успел?

— Вчера, ваше сиятельство. Целый день стучал, — ответил мой завхоз. — Но вы не подумайте, я со своих денег все купил.

— Да ладно, — махнул я рукой. — Ерунда какая. Скажешь во сколько обошлось, я тебе в месячное жалование включу. Пусть Тосик развлекается.

— Так и я тоже подумал... Вас нет целыми днями, а животинка скучает. Киноленты всякие негодные смотрит с голыми девками, как правило... А так, хоть на свежем воздухе погуляет.

Вообще выглядело все это радостное движение довольно заразительно, так что спустя минут десять наблюдения за резвящимся Тосиком, мне и самому захотелось как-то во всем этом поучаствовать. С горки кататься не стану, это перебор, а вот снежную бабу слепить можно — вон сколько снега насыпало. Так что лепи, сколько влезет. Хорошее дело, заодно и мышцы разомну как следует.

— Никодим, дуй к Бьянке за морковкой, сейчас снежную бабу катать будем.

— Что-то со слухом у меня, ваше сиятельство, — сказал старик и поковырял пальцем в ухе. — Мне вроде как про бабу какую-то послышалось...

— Про снежную, — повторил я чуть погромче. — Иди за морковкой, говорю. Только поярче выбирай, чтобы нарядно смотрелось.

— Будет сделано, Владимир Михайлович, это я мигом, — ухмыльнулся старик.

— Тосик, давай заканчивай свою беготню и делай как я, — сказал я плюшевому, после того, как он в очередной раз скатился с горки.

Поначалу плюшевый не очень понял, чего именно я от него добиваюсь, но он парень сообразительный, а потому втянулся в процесс довольно быстро. Вскоре к нам подключился Никодим, ну а затем и Варвара с Бьянкой. Правда барышни помогали в основном ценными советами, как лучше всего катать снежные шары, но тем не менее в общей затее участвовали.

К тому моменту, как снежная баба обрела свою законченную форму, получила морковку вместо носа и ведро на голову, я порядком пропотел. Мне кажется, что я так не напрягался с момента моего обучения в Академии Мироходцев. Если я и преувеличивал, то совсем ненамного.

Когда мы стояли и любовались снежной фигурой, меня вдруг окликнул знакомый женский голос. Я обернулся и даже немного растерялся от увиденного: возле охранника стояла улыбающаяся Екатерина. В одной руке у нее был торт, а в другой шампанское. Весьма неожиданное зрелище, я вам доложу.

— Салтыкова карамба! — завопил Тосик и помчался к девушке через заснеженную поляну.

— Володя, привет! — крикнула она и помахала мне бутылкой шампанского.

Блин, ну вот это точно не входило в мои планы.

— Ты чего, Катя? — спросил я у девушки, когда подошел поближе. — Неужели тебя на пару часов из Департамента выпустили?

— Да ладно, не злись. Между прочим, я сама пришла мириться! Да еще и твой любимый торт шоколадный купила, а ты, вместо того, чтобы меня поцеловать, стоишь и ведешь себя как ребенок!

Ох, Салтыкова! Вот где ты раньше была со своим тортом? Я чмокнул Екатерину в подставленную под поцелуй щеку и играючи шлепнул по попе.

— Пошли в дом. Тоже мне, незаменимый ученый. Вся борьба с нечистью только на ней одной и держится...

* * *

Мы пили чай и разговаривали с Екатериной почти до четырех часов вечера, а потом она уехала. Может быть, она и планировала остаться, и я бы даже не возражал, но не сегодня. На ужин был приглашен Бобров и переносить его визит было бы неправильно. Во-первых, в другой день могло не получится у меня; ну и во-вторых, у него. Да и не хотел я ничего переносить на самом деле. Были у меня для этого собственные основания...

Все дело в том, что чувства после разговора с Салтыковой у меня остались смешанные. Совершенно ничего определенного. Своим подходом к нашим отношениям, эта девчонка здорово все запутала, да так крепко, что теперь хрен распутаешь. По крайней мере, теперь не все так просто, как было всего несколько дней назад.

Самое плохое во всей этой истории было то, что я перестал воспринимать Салтыкову исключительно как любовницу. По крайней мере, пока мы с ней пили чай и кушали торт, я несколько раз ловил себя на мысли, что испытываю к ней чувства весьма схожие с дружескими. Очень тревожный звоночек на самом деле.

И вот еще что, если бы у меня сейчас спросили, с кем бы я хотел провести ночь — с Екатериной или Василисой, то я бы не знал, что ответить.

От невеселых мыслей меня отвлек Бобров, который прикатил ровно к шести часам вечера. В этом он себе не изменял — никогда не опаздывал.

После обмена дежурными любезностями, я проводил его в столовую, где к этому моменту Варвара с Бьянкой уже все приготовили к ужину. В качестве главного блюда я выбрал ростбиф, причем сделал это вполне умышленно. Повара Алексея Борисовича в его собственном ресторане отлично справлялись с этим непростым блюдом и мне очень хотелось похвастать, что моя итальянка была ничуть не хуже.

Во время еды ни о чем серьезном мы не разговаривали. Так, всякая ерунда. Граф выразил одобрение насчет моего нового владения и сказал, что я здесь очень неплохо устроился. Спорить я с ним даже не собирался — сам я придерживался точно такого же мнения и мой дом в Барвихе мне очень нравился. Кроме того, вспомнили наши прошлые дела, ну и прочие мелочи.