Хрупкий мир - Сергей Котов

То, что автомат выловил из моря, отдалённо напоминало медузу. Такое же желеобразное полупрозрачное тело. Только это тело были разделено на тонкие ветвящиеся сегменты, очень похожие на стёганное одеяло.

— Старый рыбак у моря… — пробормотал Кай, и зачем-то осенил себя знамением Секиры.

— Ты чего? — спросил я.

— Да так… — всё так же тихо ответил Кай, — зря ты так и не прочитал Книгу Ветра и Крови. Там есть одна легенда, про рыбака. Его Арес приговорил к вечной жизни за то, что тот не спас детей с вражеского корабля, который разбился на скалах. Народ рыбака враждовал с ним многие столетия, постоянно совершенствуя формы и методы войны. И вот у врагов случилось несчастье: их остров, с которого они совершали набеги, поглотил пробудившийся в море вулкан. Они пытались спасти на последних кораблях самое дорогое, что у них есть — детей. Но они нарвались на скалы в штормовую ночь… рыбак мог спасти хотя бы некоторых из них. Они тянули к нему из воды свои руки, но он отвёл лодку в сторону, не решившись пожертвовать богатым дневным уловом. Эти дети были последними в своём роду. Племя вымерло. Враждовать стало не с кем. И всего за одно поколение народ рыбака погряз в праздности и разврате…

— Ясно, — кивнул я после долгой паузы.

— Как думаешь, они добрались? У них всё в порядке? — он посмотрел на меня широко отрытыми чёрными глазами, влажно блестевшими на солнце.

— Да, Кай, — серьезно кивнул я, — конечно, они добрались. У них всё в порядке. Возможно, когда-то мы об этом узнаем.

Кай вздохнул. Посмотрел на робота, и серьёзно кивнул.

— Понятно, что он собирает органику, — сказал он, ещё раз оглядев робота, — но кому и для чего?

— Вот давай и выясним, — предложил я.

У ровера был режим, расширяющий опорную поверхность колёс почти до нормы шин низкого давления. Очень удобно для езды по снежному насту.

Мы ехали за роботом уже четыре часа. Сначала догоняли — он успел уйти вперёд, пока мы возвращались к челноку, готовили ровер и припасы. А потом тащились рядом со скоростью пешехода. И, надо сказать, такое путешествие было очень уж утомительным: кругом ничего, кроме бесконечной белой равнины. Такое однообразие подавляло психологически. Что-то похожее, должно быть, испытывают полярники на антарктических станциях. Но там всё равно гораздо легче: когда знаешь, что где-то за горизонтом есть нормальный мир, с городами, морями, лесами и пустынями. Здесь же почти вся планета всё ещё представляла из себя один большой снежок, лишь кое-где разбавленный чёрными пятнами пробудившихся вулканов.

— Знаешь, я до сих пор плохо читаю на марсианском, — признался я, что бы начать разговор.

— Сейчас уже и нет смысла его учить, — вздохнул Кай, — наверное. Даже если у детей всё было хорошо — кто знает, во что они превратились сейчас?

— Неправда, — возразил я, — любой язык развивает мышление. Учит думать по-разному. Человек, который знает много языков, всегда имеет преимущество.

— Может, ты и прав, — согласился Кай.

— Я хочу прочитать Книгу Ветра и Крови, — сказал я, — может, даже переведу её на русский. И выложу в сети. Тогда у нас останется очень важная часть твоего мира.

— Ты… правда сможешь это сделать? — Кай как-то по особенно взглянул на меня.

— Конечно, — кивнул я, — почему нет? Вот только для этого надо, что мой мир выжил.

— Скоро стемнеет, — заметил Кай, поглядев на Солнце, начавшее клониться к закату, — будем ехать дальше?

— Поедем, — ответил я.

— Придётся включить фары, — заметил Кай, — представляешь, как приметно они будут выглядеть в ледяном царстве ночи?

— Представляю. Ты, кстати, вроде бы видишь лучше обычного человека, нет? Может, без фар поедем?

— Только не в этих льдах, — Кай покачал головой, — сам робот немного светится, но недостаточно, чтобы вести ровер. Надо было брать более сложный, с инерциальной системой и автопилотом.

— Кто ж думал, что мы такое встретим, — резонно заметил я, — ладно. Фары так фары. Мы всё равно всегда рискуем, когда вываливаемся в обычное время. Челнок сложно не заметить, знаешь ли.

— Согласен, — кивнул Кай.

На закате мы добрались к подножью старого кряжа, который, видимо, только недавно поднялся над ледяной поверхностью.

— Там что-то есть, — Кай указал рукой в ту сторону, куда топал автомат, — не видишь?

Я посмотрел туда же, но не разглядел ничего, кроме чёрных скал.

— Нет, — я покачал головой, — ты уверен?

— Абсолютно, — кивнул Кай, — какая-то штуковина. Сферическая. Тёмная. Размером с половину нашего челнока.

— Ого!

— Будет обидно, если это окажется банальный рыбный склад, — с улыбкой заметил Кай.

Когда мы увидели объект, мы прибавили скорость, и обогнали робота, который продолжал размеренно шлёпать по снежному плато далеко у нас за спинами.

Это был не рыбный склад. Больше всего это было похоже на спускаемую орбитальную капсулу, без двигателей и баков — только гротескно огромную, метров десяти в диаметре. Однако, для орбитальной капсулы у неё была слишком тонкая обшивка из листового металла, который кое-где прогнил насквозь. В сумеречном свете внутренности было не разглядеть, и я, поколебавшись секунду, включил фонарик.

— Гриша! — позвал Кай; он обследовал объект с другой стороны, — похоже, тут вход!

— Иду! — ответил я, посветив фонариком в одну из прорех. Внутри — нагромождение какой-то бесформенной ржавчины, да обрывки проводов со шлангами. О назначении помещения оставалось только гадать.

С другой стороны действительно был вход. Даже трап частично сохранился, правда, лишившись половины лестниц.

— Похоже на спускаемый аппарат, — Кай повторил мои догадки, — только огромный. И без термозащиты. Непонятно, как они садились. Может, поле какое-то?

— Может, — кивнул я, — хотя силовые поля — это всё-таки другой уровень технологий. Эта штуковина выглядит… — за запнулся, пытаясь подобрать правильное слово.

— Примитивной? — предположил Кай.

— Точно, — согласился я, — примитивной. Хотя раньше бы у меня язык не повернулся назвать что-либо, явно принадлежащее ядерно-космическому веку примитивным.

— Будем подниматься внутрь, или дождёмся робота?

Я посмотрел на стремительно тающий на горизонте краешек солнечного диска.

— Поднимаемся, — ответил я, — только осторожно. Ступай только там, где уже наступил я. Эта штука насквозь гнилая. А я могу рассчитать нагрузки, чтобы её остатки выдержали мой вес.

— Принято, первый, — кивнул Кай.

Сразу за трапом было помещение, в котором я с некоторым трудом опознал шлюзовую камеру. Значит, всё-таки эта штука была рассчитана на космос. Сразу за шлюзом был прямой проход с относительно неплохо сохранившейся палубой. Стены и потолок когда-то, видимо, были облицованы каким-то полимером, но сейчас от него остались только полуразложившиеся лохмотья, свисающие с неряшливых клубков вспученных труб и проводов.