Израиль и (не)контролируемые территории. Уйти нельзя остаться - Алек Эпштейн

В последние дни Шестидневной войны, а также в первые недели после ее окончания многие военные и политики осознали острую необходимость выработки плана послевоенного урегулирования и определения израильской политики на территориях, перешедших в ходе войны под израильский контроль. При этом переход от состояния острой опасности к беспримерной победе был столь ошеломляющим, что государственные деятели просто не успевали освоиться с ситуацией. Требовалось время, чтобы привыкнуть к новым реалиям, и планы, выдвигавшиеся теми или иными общественными деятелями и организациями в первые дни после окончания войны, не всегда были, что называется, продуманными до мелочей. Несмотря на то что большинство выдвинутых предложений не было реализовано, по крайней мере в то время, их обзор позволяет понять, какие возможные варианты решения проблемы рассматривались и по чьей инициативе это происходило. Подобный анализ совершенно необходим для понимания всей динамики последующих процессов в арабо-израильском конфликте.

Хронологически первым представил свои предложения относительно будущего занятых территорий аналитический отдел Разведывательного управления Армии обороны Израиля, который в то время возглавлял Шломо Газит (во главе военной разведки стоял тогда Аарон Ярив, которого в 1972 году сменил Эли Заира и на место которого в 1974 году был назначен Ш. Газит). Свой план он представил премьер-министру и ряду ключевых министров правительства еще 9 июня 1967 года, то есть за сутки до прекращения боевых действий[6].

Предполагалось, что Израиль должен использовать эффект от своей военной победы, чтобы выстроить новые отношения с арабскими странами, но в то же время не должен унижать арабские страны, диктуя им свою волю как победитель побежденным. В документе, поданном премьер-министру, подчеркивалось, что необходимо незамедлительно сформулировать израильские предложения относительно послевоенного урегулирования, причем сделать это необходимо раньше, чем арабские страны выдвинут собственный план. При этом отмечалось, что израильские предложения должны были выглядеть приемлемыми как для арабских стран, так и для международного сообщества.

Главная идея этого плана состояла в практически полном отступлении Израиля к границам, существовавшим по состоянию на 4 июня 1967 года, то есть до начала войны. На этой основе предполагалось заключить мир с арабскими странами или же, в крайнем случае, наладить некое арабско-израильское сосуществование, а проблемы решать в ходе дальнейших двусторонних переговоров. Основные тезисы предложенного Разведывательным управлением плана были следующими: во-первых, Израиль объявляет соглашения о разъединении войск, подписанные в 1949 году на острове Родос[7], недействительными и требует заключения постоянных мирных договоров (на основе вышеупомянутого базового принципа); во-вторых, Израиль не заинтересован в оккупации арабских земель, однако при заключении мирных соглашений возможна корректировка границ; в-третьих, Израиль поддерживает создание независимого Палестинского государства на территории Западного берега и сектора Газы, причем границы создаваемого Палестинского государства должны учитывать реальную ситуацию, сложившуюся к тому времени (так как между Западным берегом Иордана и сектором Газы нет общей границы, в плане предлагалось, чтобы Израиль обеспечил возможность передвижения между двумя частями будущего Палестинского государства); в-четвертых, выдвигалось требование демилитаризации будущего Палестинского государства; и, наконец, в-пятых, Старый город Иерусалима должен был стать «открытым городом», его статус, по замыслу авторов плана, должен был быть в чем-то похожим на статус Ватикана.

Интересно, что именно военная разведка, и еще до окончания войны (проект, напомним, был представлен уже 9 июня), выдвинула предложения, включавшие практически полный отказ от плодов победы как таковой. С точки зрения руководителей военной разведки, Шестидневная война была для Израиля вынужденной, еврейское государство никак не стремилось к ней, не имея экспансионистских устремлений относительно территорий какой-либо из соседних арабских стран[8], а значит, все занятые в ходе боев земли являлись не более чем своего рода «залогом», возврат которого мог бы привести к заключению постоянных мирных договоров с соседними государствами. В 1949 году тогдашний министр иностранных дел Израиля Моше Шарет предполагал, что договоры о прекращении огня, подписанные Израилем со всеми приграничными арабскими странами, очень быстро будут заменены полноценными мирными соглашениями[9]. Этого, однако, не случилось, и восемнадцать лет спустя, в 1967 году, Израиль еще не подписал мирного соглашения ни с одной из арабских стран (первым был подписан мирный договор с Египтом, но это произошло только в 1979 году). Почти полное возвращение территорий, занятых в ходе Шестидневной войны, воспринималось в документе, поданном военной разведкой, как разумная цена, уплата которой должна была сделать мирные соглашения с Израилем целесообразными в глазах арабских правителей. Вопреки тому, что принято думать, принцип «территории в обмен на мир» был предложен израильской военной разведкой задолго до того, как его сформулировали зарубежные дипломаты.

Не менее неожиданной была и позиция Давида Бен-Гуриона. Д. Бен-Гурион свидетельствовал в своих мемуарах, что 26 сентября 1948 года он предложил правительству принять решение о наступлении израильских сил от района Латруна (находится на полпути между Иерусалимом и Тель-Авивом, недалеко от занятых Израилем в июле 1948 года городов Рамле и Лод) до Рамаллы на севере и Хеврона и Вифлеема на юге[10]. Однако, опасаясь массированного международного давления на Израиль, большинство министров отвергли предложение Д. Бен-Гуриона. По словам главы правительства, руководители Генерального штаба израильской армии полагали, что на всю эту операцию уйдет около семи дней, однако в напряженной обстановке, сложившейся после убийства 17 сентября боевиками праворадикальной организации ЛЕХИ спецпредставителя ООН, шведского дипломата Фольке Бернадота (1895–1948), члены кабинета решили не рисковать[11]. Д. Бен-Гурион горько сожалел об этом решении; четырнадцать лет спустя, в 1962 году, в письме журналисту газеты «Хаарец» Ш. Гроссу он охарактеризовал это решение как «плач на многие поколения»[12], поскольку складывалась ситуация, при которой «Иордания контролирует горы Иудеи, все дороги в Иерусалим и сам Старый город». И действительно, по пятой статье Соглашения о перемирии между Израилем и Иорданией, подписанному 3 апреля 1949 года, район Хевронского нагорья (включая Гуш-Эцион), как и вся территория Западного берега, включая большую часть Иерусалима, отошел к Трансиордании[13].