Пролетая над пучком петрушки - Наталья Александрова

– Угу, готовится совратить нашего невинного мальчика, – поддакнул Леня. – Лолка, в тебе проснулась свекровь.

– Что же, прикажешь свадьбу им устроить? – окончательно разозлилась Лола. – Купить невесте белое платье и фату? Ворона в фате – это будет нечто!

– Не расстраивайся, – Маркиз примирительно погладил боевую подругу по плечу, – я уверен, у них это скоро пройдет, и будем жить по-прежнему.

– Твоими бы устами, – простонала Лола и ушла в ванную: освежающий душ всегда помогал ей поднять настроение.

Маркиз понял, что чаю с лимоном ему в этом доме сегодня не дадут, и решил сам позаботиться о себе. Перед уходом он сделал щелочку в окне чуть шире.

– Пролезть не пролезешь, но хоть поцелуетесь, – сказал он вороне.

Показалось или нет, что она ему подмигнула?

Кеша припарковал машину не во дворе, а на улице. Ему было неуютно. После разговора позапрошлой ночью со страшным незнакомцем в черных очках Кеша потерял сон и аппетит. Он вздрагивал от шагов, если они раздавались сзади, а когда вчера на лестнице их дома сосед подошел неслышно и дружески хлопнул Кешу по плечу, то едва не упал в обморок.

В витринах магазинов ему мерещились страшные рожи, которые гримасничали и насмехались над ним. Спина у Кеши каменела, казалось, что ее неустанно сверлит чей-то недобрый взгляд. Нет, он прекрасно знал, чей – того неприятного типа, что пугал его приговором и зоной за убийство, которого Кеша не совершал.

«А ты докажи!» – звучал в ушах ненавистный пугающий голос, и Кеша понимал, что выхода нет. Нужно сделать то, что велел этот человек, только тогда у него появится слабая надежда избежать зоны.

А сделать нужно было вот что – зайти в гости к Андрею Януарьевичу, взять у него золотые часы в форме луковицы и отдать их тому человеку.

Кеша даже в мыслях избегал слова «украсть», хотя именно это ему и велел сделать тот человек. В конце концов он решил выбрать меньшее из двух зол: лучше быть вором, чем сидеть за убийство, которого не совершал.

С детства Кеша считался мальчиком из приличной семьи. Эта приличная семья включала маму, бабушку и кота Васисуалия. Отца Кеша помнил плохо. Он оставил их с мамой, когда самому Кеше не было и трех лет. Это бабушка так выражалась – «оставил». Не бросил, не сбежал, не ушел к другой женщине, а именно оставил. Бабушка всегда прибегала к этому слову, и Кеше в детстве представлялось, что они с мамой сидели в большом пакете, и папа оставил его на вокзальной скамейке, торопясь на поезд.

Надо сказать, такие видения посещали его недолго. Отец уехал куда-то в другой город и время от времени присылал оттуда деньги. Бабушка никогда отца не ругала, но если заходила о нем речь, ее голова вскидывалась, отчего взгляд получался надменным, а острый подбородок торчал вперед слишком воинственно. Кеша уже знал, что таким образом бабушка выражает пренебрежение. Еще он с детства запомнил слово «мезальянс». Так бабушка называла брак дочери, беседуя за чаем со старинными подругами и думая, что Кеша ее не слышит.

– Взяли в приличную семью, – ахали подруги, – без роду, без племени, а он… – Дальше они укоризненно качали головами.

В конце концов Кеша не выдержал и спросил у матери, что все-таки отец сделал такого, что бабушка его так ненавидит. Мама повела себя странно. Вместо того чтобы ответить на четко заданный вопрос, она затряслась, потом зарыдала и даже начала биться головой о стену. Прибежала бабушка, плеснула на нее водой, потом обняла и повела на диван. Мама долго еще кричала на бабушку, что та испортила ей жизнь. Бабушка отвечала тихо и с достоинством, но что именно – Кеше было плохо слышно из-за закрытой двери. Маминой реакции он испугался и больше уже никаких вопросов не задавал.

Мама много работала, Кешиным воспитанием занималась бабушка. Она водила его по музеям и театрам, заставляла читать умные книжки. Телевизор в доме был подвергнут остракизму, о компьютере бабушка и слышать не желала. Кеша пошел в школу поздно, поскольку был маленьким, болезненным и худосочным – бабушка не одобряла спорт и закаливание. Она по-прежнему вела его по жизни железной рукой, критиковала приятелей и часто беседовала с учителями. Учился Кеша неважно, с ленцой, из класса в класс переползал главным образом благодаря бабушкиной неустанной заботе.

Мама много ездила в командировки, чаще всего в Москву. Лет в тринадцать Кеша снова подслушал ее серьезный разговор с бабушкой.

– Ты пригласи его на чай, – говорила бабушка, – или на обед. Хочу на него посмотреть.

– Ни на чай, ни на кофе, ни на обед, ни на ужин! – отвечала мама зло. – Ты думаешь, я такая дура, что не усвоила урок? С меня хватило первой попытки. Больше я ни за что не совершу такую глупость – знакомить тебя с человеком, которого люблю!

– Тот был тебе не пара! – занервничала бабушка. – Это был…

– Конечно, мезальянс, – издевательски парировала мама. – А тебе не приходило в голову, что в своих непомерных амбициях ты лишила ребенка отца?

– Ты тоже не слишком принимаешь участие в его воспитании, – отрезала бабушка.

На миг Кеше стало жалко бабушку. Она постарела, сгорбилась, у нее уже не получалось, как раньше, вскидывать голову и надменно смотреть на любого, кто перед ней. Но стоило ей начать перечислять Кешины мелкие хулиганства, как ему стало скучно, и он улепетнул из дому, пока не засадили за уроки.

Школу Кеша окончил весьма посредственно, и мама схватилась за голову. Нужно было срочно куда-то пристраивать этого оболтуса.

С такими оценками нечего было и думать о приличном институте. Здесь и наступил бабушкин звездный час.

Она потрясла кое-какие старые связи и пристроила Кешу в Институт культуры на библиотечное отделение.

– Там же одни девчонки! – рассмеялась мама.

Оказалось, что нет. На курсе было несколько таких же охламонов, как Кеша, чьи родители слишком поздно поняли, что ребенка запросто могут забрить в армию, если его немедленно не пристроить хоть куда-то.

В «Кульке» Кеша и познакомился с Андреем Януарьевичем Хвалынским. Выяснилось, что когда-то давно Андрей Януарьевич был знаком с бабушкой. По ее рассказам выходило, что он даже был в нее влюблен – невинной детской влюбленностью, потому как сам он был гораздо моложе. Не то он оказывался братом ее подруги, не то племянником ее соседки – Кеша не вникал в эти подробности. Важно было, что Андрей Януарьевич сделал научную карьеру и преподавал в Институте культуры историю печатной книги и древних рукописей.

Пристроив Кешу в институт, бабушка посчитала свою жизненную задачу выполненной, стала прихварывать, резко постарела и через некоторое время тихо умерла ночью во сне. Она оставила письмо для мамы, где просила прощения за все, а еще денежный вклад, который завещала Кеше.

Мама поплакала над письмом, а после похорон объявила Кеше, что выходит замуж и переезжает в Москву. Кеша такой поворот событий только приветствовал, поскольку мама обещала содержать его до конца учебы.