В его власти - Дина Данич

пока связаны. Высовываться нельзя, пока человек, который вроде как на моем месте отбывает, не выйдет. По сути это единственная поблажка, которую смог мне организовать Жора, друг мой давний. Расклад был не в мою пользу - моему партнеру повезло остаться привязанным. Хотя, как оказалось потом, это он у меня за спиной провернул все сделки, а в итоге…

В итоге откуда-то всплыли нехорошие документы, подтверждающие, что все совершенно иначе. Точнее ясно откуда - Воронцова их и подбросила мне, когда так ловко отыграла недотрогу в клубе, а после оказалась у меня в квартире.

Первый раз повелся на бабу вот так - что аж напрочь забыл о мерах безопасности. И встрял по полной.

Но теперь… Теперь Татьяна ответит по полной. За каждый, мать ее, день, проведенный в этой глуши.

Сначала я ее слышу. Бежит так, что любой зверь от нее шарахнется. Дурочка. Конечно же, Воронцова меня не замечает. Она вообще напоминает потерянного олененка, который мечется из стороны в сторону.

Что ж, похоже, добыча готова, можно и подсекать.

Я уже довольно близко, когда девчонка резко оборачивается, видит меня и заваливает назад, неловко взмахнув рукой.

А едва я оказываюсь рядом, кричит…

- 6 Таня -

О том, что тень, которая меня напугала, это Семен, я догадываюсь не сразу. Только почувствовав, как меня хватают и силой вытаскиют из сугроба. Продолжаю верещать и пытаться отбиваться. Но к этому момент руки слушаются плохо - я банально замерзла.

- А ну, заткнись, - гаркает Терехов. И что удивительно, это срабатывает. Я действительно замолкаю. Смотрю на его пугающе темное лицо. И мне кажется, что он сам дьявол, который явился за моими душой и телом.

- В ушах звенит от твоего ора, - добавляет презрительно.

- Да пошел ты! - тут же огрызаюсь, приходя в себя от его манеры разговаривать. Пытаюсь вырваться, но хватка у этого огромного мужика крепкая. Выходит пустое барахтанье. Но я же Воронцова. Я не имею права сдаваться.

- У тебя два варианта, лапуля, - хрипло смеется он на мои попытки. Настороженно смотрю на него, жду продолжения, которое вряд ли мне понравится. Прямо чую это. - Можешь перестать брыкаться и как следует отработать свое спасение. Ртом и не только.

- Да пошел ты! - повторяю и снова пробую вырваться.

- Либо можешь сдохнуть в снегу, - лениво добавляет Техеорв.

- Да я лучше здесь останусь! Понял? - запальчиво выкрикиваю. - Да отпусти же!

Семен слушается и разжимается свою ручищу аккурат, когда я предпринимаю очередную попытку. В итоге я оказываюсь лежащей в сугробе. Снег снова набивается за шиворот. Ног я почти не чувствую. А обида во мне становится настолько концентрированной, что я готова голыми руками придушить Терехова!

- В общем, выбор за тобой, Татьяна.

- Я под тебя не лягу. Никогда, - мрачно отвечаю, пытаясь выбраться из сугроба.

Руки трясутся, но упрямо поднимаюсь.

- Твое право, - легко соглашается он. - Тогда копай.

- Что?

- Яму себе копай. Так и быть - прикопаю живьем прямо тут.

- Да ты в конце охерел?!

- А вот за это я тебе еще и рот с мылом прополоскаю, - с каким-то мрачным удовлетворением в голосе обещает Семен.

- Мечтай! - храбрюсь, хотя у самой почти нет сил. Мне слишком холодно. И страшно. После его-то слов!

- Сама попросишь.

- Мечтай!

- Я про яму. Удовольствие, когда тебя заживо сожрет зверье, еще хуже, - ухмыляется мужик. - Или ты из любителей острых ощущений?

Мне становится по-настоящему страшно. Очень-очень-очень страшно.

Конечно, я очень хочу держать лицо и быть смелой, как папа. Но еще я хочу выжить. И очень не хочу умирать.

Да никто не хочет!

И, кажется, сейчас моя гордость падет жертвой банального выживания.

- Ну так что? - глумится Терехов. - Готова остаться здесь навсегда, лапуля?

- Ты об этом еще пожалеешь, - мрачно обещаю. - Даже если ты вынудишь меня сделать все, что тебе захочется, я вернусь и отомщу.

Он делает ко мне шаг, а я интуитивно отшатываюсь и почти заваливаюсь обратно на спину, но Семен успевает схватить меня за куртку и удержать.

Между нашими лицами едва ли несколько сантиметров. Освещение тут, прямо скажем, не очень. Но даже в таком полумраке я отчетливо вижу холодное удовлетворение в его взгляде. И от того, что оно выверено до миллиметра, мне еще страшнее.

- Нет, Та-ня, это я отомщу тебе. Поверь, я долго этого ждал. И теперь получу с тебя все сполна…

Считав мою реакцию и победно ухмыльнувшись, мужчина резко отстраняется, а затем так же резко подхватывает и закидывает к себе на плечо.

- Тебе предстоит много работать, - многообещающе заявляет и со всей дури припечатывает своей огромной лапищей меня по попе. - Отдыхай пока.

А затем куда-то несет…

- 7 Таня -

Висеть вниз головой - то еще удовольствие. Но вместе с этим мне не нужно самой продираться по этим сугробам - а это несомненный плюс. Вдобавок мы, судя по всему, возвращаемся к домику, где будет тепло.

На этом положительные моменты заканчиваются.

Я так замерзла, что соображаю слегка обрывочно. И потому никак не могу ухватить мысль - что там за месть планировал Терехов? Узнал, что это я сдала те документы? Но как? Мне обещали, что никто не будет в курсе. А выходит, что кто-то слил?

И если Семен все это время продумывал месть мне, то дело становится куда хуже. Хотя… Он - беглый преступник! Куда еще хуже?!

Я, кажется, совсем перестаю чувствовать ноги. Голова становится тяжелой, от постоянного висения ею вниз. А еще мне холодно.

Все, что я вижу - снег, ветки и ноги. Ноги Терехова.

Черт, ну, вот почему он? Почему именно он оказался таким вот беспринципным гадом? Ведь красивый же мужик. Харизматичный.

Когда я увидела его впервые, аж дух захватило.

Большой, широкоплечий, с таким взглядом, что… Подруги когда-то что-то болтали про то, что трусики там от кого-то мокнут.

Вот у меня от него намокли. Я и согласилась-то отчасти именно потому, что это был шанс побыть рядом. Потрогать, почувствовать.

Обещала себе, что только одним глазком, что попаду в квартиру, опою и сбегу вовремя.

А вышло…

Вышло, что он стал моим первым и единственным мужчиной.

Да таким, что я больше ни на кого смотреть не могла. Помнила эти его руки, голос хриплый, как он говорил мне всякие грязные словечки, от которых щеки заливало жаром, а между ног становилось еще мокрее.

Я до сих пор помню, какой была та ночь.

Единственная. И самая лучшая…

Если бы не одно, сука, “но”! Мужчина это был преступником.

Даже если бы я по какому-то нелепому стечению обстоятельств вдруг решила закрыть на это глаза, отец бы не одобрил и… Ну,