СКВО - Яна Юрьевна Акулинина

class="p1">Тает силикон в твоей груди,

Как пломбир, когда +32!

Из каких ты нынче модных птиц?

В дождь ресницы капают с ресниц.

Сколько обкатала Праг и Ниц?

Или только Бутово едва…

Ты прости, что я бываю груб!

Кто ты с аватаркою без губ?

И в какой сегодня модный клуб

Ты влачишь свой «неготичный» крест?

Боже, для кого ты хороша?

Как внутри живёт твоя душа?

Я тебя увижу, крикну: «Ша!»

Не дай бог кому таких невест.

***

Эта сука испортит моё здоровье.

Я её не люблю – но она мне всё чаще снится…

В моих снах она пьёт молоко коровье,

А потом говорит, что пора жениться.

Это странно, увы,

Ради тёлки свернул бы горы.

Пересуды молвы

До хорошего не доводили.

И я сел на лужайке напротив Авроры.

Она села в автобус на Пикадилли.

***

Если купишь вина,

Я приеду одна…

Арендую твои объятья.

Эта ночь не для сна,

Молча выпью до дна.

И блеснёт огонёк у распятья.

Наш библейский сюжет

Молча сходит на нет:

Не сломалась застёжка у платья.

Тебе нужен ответ,

Почему столько лет

Я не сыплю тебе проклятья?

И хватает мне сил,

Чтобы ты не просил,

Выполнять все твои приказы.

Ты остался мне мил,

Если ты не забыл,

Я щедра на твои экстазы.

Если купишь коньяк,

Я приду просто так.

Ты не думай, что мне не весело.

Как медаль у собак —

Отличительный знак —

Я тебя на себя повесила…

***

Пришла домой. Бесцветно улыбнулась.

Открыла рот, чтоб выдавить слова.

Её ухмылка, плеч её сутулость

Сперва её не выдали. Едва,

Поправив море локонов рукою,

Присела лишь на краешек стола.

– Тебя я, милый, видела с другою…

Я для тебя сегодня у-мер-ла…

Он проглотил её слова без соли.

Но голод чувств своих не утолил.

Он прошептал: «А дети ещё в школе?»

И времени на сборы попросил…

Он вещи в свою сумку клал степенно.

Он не спешил. Куда ему спешить?

Он думал: это всё-таки измена

Иль просто нежелание вместе жить?

Её он не любил, но был привязан,

Привязан жёсткой правдой бытия.

Он не любил. И должен быть наказан.

И этим наказанием буду я.

***

Уж полночь близится, а кучера всё нет.

И тыква парится с приправами в духовке.

Я ездила бы даже на морковке,

Но все осудят промискуитет.

Хрустальный туфель: сорок-сорок два.

И принц кричит: «А эта ваша лыжа»?

В ООН я отстою свои права!

Ведь в этой сказке едет только крыша!

***

Мой мужчина водитель КАМАЗа.

Мы не виделись с лета ни разу.

Я живу рядом с местной таверной,

Но ему оставалась я верной.

Оказаться со мною в постели

Даже те, кто не может, хотели,

Потому что среди молодёжи

Лучше нет моей миленькой рожи.

Приставания, сальные шутки.

Ну зачем мне водитель маршрутки?

Я люблю своего «дальнобоя»

И жду с лета из рейса героя.

Обо мне весь посёлок судачит,

Но, увы, их слова мало значат.

Он приехал, привёз мне таранки.

А потом начались эти пьянки,

Где ему рассказали, что летом

Занималась со всеми балетом.

Он поверил, расстроился сильно.

Затащил меня в спальню насильно,

Об меня затушил сигарету.

Ну, спасибо хотя бы за это…

***

Набью себе цену «татушкой»

На правой ладони.

Пусть вымоет кости

До блеска мне милый сосед.

Кого почесали за ушком

Для ласки – не стонет.

Я вечером в гости

Тащу свой блестящий скелет.

Мне жарят мозги,

Но вот жареным что-то не пахнет.

На башне в Останкино

Я не открою бои.

Не видно не зги,

Но молния платья шарахнет!

И я собираю останки, но

Только твои…

***

Женщины-пилы пили текилу.

Пили-пилили своих мужиков.

Эта текила их так веселила,

Что они громко кричали: «Fuck off».

Визги электро, близ новой курилки,

Здесь раздаются «икрой на столы».

В каждого чётко летели опилки,

К женским ногам мощно руша стволы.

Женщины гнутся: роскошные спинки.

Острые зубы. Большие глаза.

Всеми исхожены эти тропинки.

Что мужики, голосуете за?

***

Как жаль, что те, кто мог найти меня,

Нашли другую и похожую,

С красивой кожей и смазливой рожею,

В глазах, быть может, с искоркой огня…

Ну что скрывать, мы все живём – есть правила,

А я вам даже номер не оставила!

И даже в этом тексте я слукавила…

Я счастлива, живите без меня!

***

Оказаться детьми

На пустой и прокуренной кухне…

Где-то ближе к восьми

Позовут всех к столу…

Очутиться вдвоём

И не знать, что весь мир скоро рухнет,

Мы с тобой не споём,

Не уснём на дощатом полу…

Развернуться назад

И по кругу пустить перекрёстки,

Александровский сад

И до Храма Христа…

Вспоминать обо всём,

Беззаботно пьянеть как подростки…

Кто-то крикнул: «Подъём!»,

Я лениво считаю до ста…

Место, где заходит солнце

***

В доме с красной черепицей,

Где камин цветёт огнём,

Я хочу тебе присниться.

Но во сне мы не вдвоём.

В доме с красной черепицей,

Где рояль забыт в углу,

Я хотела б раствориться

И рассыпаться в золу.

В доме с красной черепицей,

Где пушистый дремлет кот,

Я хочу вязальной спицей

Совершить переворот.

В доме с красной черепицей,

Где солируют сверчки,

Я хочу освободиться,

Сняв разбитые очки.

В доме с красной черепицей,

Где земля в горшках черна,

Я хочу в тебя влюбиться

И испить тебя до дна.

В доме с красной черепицей,

Где вальсирует свеча,

Буду я суровой жрицей,

Жертву рубящей сплеча.

***

Всегда любила септимы и сексты,

А он читал мне тексты, тексты, тексты…

Из фоторамок я не выходила,

А он был грозен, ловок, как Атилла.

Но если подворачивались примы,

То им они всегда были любимы.

И на секунды жизнь делилась быстро,

А в Подмосковье Истра, Истра, Истра…

***

Я одинок в самом себе,

Забыт, истерзан, смят.

Но смело движусь по судьбе,

Как спелый виноград.

Сначала был зеленоват,

Не крепок, кисел, мал.

Мне каждый был как брат и сват:

Я в дом всех в гости звал.

Потом я знатно потолстел,

Наполнил смыслом сок,

Был сорван с грозди чьих-то дел,

Застрелен был в висок.

Я лёг на дно в какой-то чан…

И кости в порошок…

Я умер на руках армян,

Испытывая шок.

Теперь я