Неподражаемая - Клэр Доналд

Рассел мягко перебил ее.

— Не совсем. Теперь, когда твоя сестра вышла за моего сводного брата, мы стали практически родственниками. Кроме того, мы провели вместе ночь. Я бы сказал, что у нас довольно много общего.

— Я вообще не собираюсь замуж… пока. А если бы и собиралась, то ты в списке кандидатов в мужья был бы последним!

— Что ж, если я вообще попал в этот список, я польщен.

— Рассел, я не шучу! — снова вспылила Зоя. — Я не верю в брак, он нарочно придуман для того, чтобы давать мужчинам власть над женщинами.

— Сомневаюсь, что твоя замужняя сестра разделяет это мнение.

— Значит, она глупее, чем я думала.

Рассел добродушно рассмеялся.

— Ладно, Зоя, не кипятись. Обещаю, что я буду хорошим мужем.

— Да ты даже не понимаешь смысла этого слова!

— Какого? «Хорошим» или «мужем»?

— И того и другого.

Рассел как ни в чем не бывало продолжал:

— Мы, конечно, обойдемся скромной церемонией, никакой пышной свадьбы.

— Я не выйду за тебя замуж!!!

— И я не уверен, что твои родители захотят видеть тебя в белом платье с фатой.

— Я не вый…

— Пожалуй, мы обойдемся и без длинного медового месяца.

— Я не собираюсь…

— Но, с другой стороны, это было бы занятно.

Он еще смеется! Зоя в сердцах бросила трубку. Телефон зазвонил снова меньше чем через минуту. Зоя схватила трубку и тут же снова бросила ее на рычаг, предварительно выпалив в микрофон:

— Иди к черту, Рассел Корбет!

Посмотрев на часы, Зоя ахнула: она опаздывала на работу уже на сорок минут. Впрочем, теперь можно не торопиться, лишняя пара минут уже ничего не решит. Она снова сняла трубку и стала набирать номер.

— Харпер слушает.

— Папа, это я.

— Зоя. — Отец вздохнул. — Я ждал твоего звонка.

— Я хочу все объяснить…

Но отец не дал ей такой возможности.

— У твоей матери приступ мигрени, — строго сказал он. — Мне пришлось вызвать врача.

— Это не моя вина, я…

Отец снова перебил ее.

— Не нужно оправдываться. Хорошо, что хоть у Корбета проснулась совесть и он готов поступить как порядочный человек.

— Порядочный? — Зоя очень сомневалась, что Расселу знаком смысл этого слова. Она взяла себя в руки и заговорила спокойнее. — Папа, мы с Расселом едва знакомы, я не собираюсь выходить за него замуж.

— Ты станешь его женой, — произнес отец ледяным тоном. — Или ты больше мне не дочь. Выбирай: или ты выходишь замуж за этого человека, или ты больше никогда не увидишь ни меня, ни своей матери.

Зоя не могла поверить своим ушам. Неужели закостеневшие моральные принципы для отца важнее, чем собственная дочь? Или она всегда была для него чужой, только не осознавала этого?

— Я все поняла, — сказала она отчужденно.

— Надеюсь. Ты и так уже причинила нам с мамой достаточно неприятностей. Этот скандал может очень плохо отразиться на моей предвыборной кампании, если только ты в ближайшее время не станешь миссис Корбет. Я даю тебе месяц.

— Месяц? Так мало?

— Лично я предпочел бы, чтобы вы поженились через неделю, но, к сожалению, это по многим причинам невозможно.

Зоя была так поражена, что промолчала.

— Конечно, Рассел Корбет не тот человек, которого я бы хотел видеть мужем своей дочери, — продолжил отец, — но, возможно, лучшего мужа ты и не заслуживаешь. Пусть тебе это послужит уроком.

Зоя снова не ответила. С каждым словом отец все больше удивлял ее.

— Полагаю, будет лучше, если ты несколько дней не будешь видеться с матерью, она очень расстроена.

Зоя достаточно хорошо знала своих родителей, чтобы распознать знакомую уловку: когда кто-то из них не желал ее видеть, он не говорил об этом прямо, а ссылался на супруга.

На работу Зоя шла с тяжелым сердцем, еле переставляя ноги. Разговор с отцом отнял у нее все силы. В обеденный перерыв Алан, ее коллега, положил перед ней утреннюю газету и с усмешкой заметил:

— Я и не знал, что среди нас работают такие знаменитости.

Зоя криво улыбнулась и развернула газету. Ее фотография была на десятой странице. Снимок был отнюдь не лестный, одна из бретелек ее платья соскользнула с плеча, а лиф сполз, открывая гораздо больше тела, чем Зоя привыкла показывать. Вдобавок ко всему на снимке у нее было виноватое выражение лица. Она захлопнула газету и нахмурилась.

— Я его убью.

— Кого? — спросил Алан. — Фотографа?

— Нет, типа, с которым меня угораздило провести ночь.

Алан многозначительно поднял брови. Зоя развернулась вместе с вращающимся стулом и посмотрела на коллегу.

— Это не то, что ты думаешь.

Алан изобразил на лице младенческую невинность:

— А я ничего и не думаю.

— Этот мерзавец меня опозорил!

Алан подмигнул.

— А может, он оказал тебе услугу?

Зоя отвернулась от коллеги и зашуршала бумагами.

— Пожалуй, я возьму отпуск на несколько дней, хочу переждать, пока утихнет шум. Ты меня прикроешь?

— Конечно.

— Спасибо, Алан, ты настоящий друг.

Зоя отправилась на морское побережье. Маленький коттедж, стоявший у самой воды, был ее любимым убежищем, где она иногда пряталась от городского шума, да и просто от людей. Она любила гулять по берегу в одиночестве. Здесь можно было бродить часами и не встретить ни единой живой души. Шум волн всегда действовал на Зою успокаивающе. Этот домик принадлежал когда-то ее двоюродной бабке, эксцентричной старой деве, жившей в уединении и умершей десять лет назад. С тех пор в коттедже никто не жил постоянно, возможно потому, что он стоял на отшибе и не имел даже телефона. Но именно это Зое сейчас и было нужно.

Она занесла вещи в коттедж, спрятала ключ в щель под неплотно пригнанной половицей и пошла к воде. Стояла осень, и, хотя было тепло, с моря дул ветер. Собрав волосы в хвост, чтобы не лезли в глаза, Зоя с наслаждением подставила лицо соленому бризу. Она брела вдоль кромки воды и вспоминала события того вечера.

Ей до сих пор не верилось, что она по ошибке зашла в номер Рассела. Зоя вообще не хотела ночевать в отеле, но, поскольку на банкете она выпила и садиться за руль было опасно, она поддалась на уговоры сестры и осталась на ночь. Как же она попала в чужой номер, да не просто в чужой, в номер человека, которого всячески избегала, Рассела Корбета?