Достоевский. Литературные прогулки по Невскому проспекту. От Зимнего дворца до Знаменской площади - Борис Николаевич Тихомиров

направлению дворца…»). Он — часть петербургского пейзажа, исполненного для героя «духом немым и глухим».

Когда, создавая этот эпизод, Достоевский, бывший каторжник, находившийся под негласным полицейским надзором, смотрел на Зимний дворец глазами своего героя Родиона Раскольникова, будущего каторжника, он, наверное, и предположить не мог, что пройдут годы и он сам будет почтительно приглашен в императорскую резиденцию, да еще с предложением своей мудрой беседой оказать благотворное влияние на юные умы и нравственное чувство царских отпрысков. Тогда такая возможность должна была показаться Достоевскому самой невероятной фантастикой. Но не он ли однажды заметил: «Что может быть фантастичнее и неожиданнее действительности?»

Прошло двенадцать лет после того, как были написаны приведенные строки из «Преступления и наказания». Вслед за этим романом были созданы «Идиот», «Бесы», «Подросток»; без малого полтора года Достоевский был главным редактором еженедельника «Гражданин», издаваемого князем В. П. Мещерским, затем выпускал свой моножурнал «Дневник писателя», где был в одном лице и автором, и редактором, и издателем. Впереди было главное создание его творческого гения — роман «Братья Карамазовы», к обдумыванью которого писатель приступил весной 1878 г.

В это время Достоевские жили в доме отставного поручика А. П. Струбинского на Пятой Рождественской улице близ Греческой церкви. Именно здесь, как вспоминает жена писателя, их неожиданно посетил контр-адмирал Д. С. Арсеньев, бывший с 1864 г. воспитателем Великих князей Сергея и Павла Александровичей — младших сыновей императора Александра II. «Арсеньев высказал желание, — пишет А. Г. Достоевская, — познакомить своих воспитанников с известным писателем, произведениями которого они интересуются. Арсеньев добавил, что является от имени Государя, которому желалось бы, чтобы Федор Михайлович своими беседами повлиял благотворно на юных Великих князей»[8]. Младшему из сыновей царя, Павлу, в это время было семнадцать лет. Старшему, Сергею, — двадцать; вместе со своим наставником, Д. С. Арсеньевым, он совсем недавно, в середине декабря 1877 г., возвратился из действующей армии, где находился при главной квартире государя императора (это были самые последние месяцы русско-турецкой войны 1877–1878 гг.).

Александр II, император всероссийский. Литография С. Лукойна. Вторая половина 1850-х гг.

Контр-адмирал Д. С. Арсеньев. Фотография начала 1880-х гг.

Заметим, что главку «Знакомство с Великими князьями» А. Г. Достоевская начинает с того, что отмечает, какой всероссийский отклик вызвало двухлетнее издание Достоевским его «Дневника писателя», какое огромное количество писем получал он от своих читателей, расценивая их как свидетельство того, «что у него есть единомышленники и что общество ценит его беспристрастный голос и верит ему»[9]. Значительное внимание на страницах «Дневника писателя» Достоевский уделял так называемому Восточному вопросу, событиям русско-турецкой войны, осмыслению исторической миссии России в современном мире и в мировой истории. Можно не сомневаться, что внимание императора Александра II к его фигуре, желание царя, чтобы Достоевский «своими беседами повлиял благотворно на юных Великих князей», в большей мере было вызвано именно его публицистическими выступлениями, нежели художественными творениями. Когда-то, на заре литературной деятельности Достоевского, ядовито высмеивая юношескую амбициозность начинающего писателя, которому после триумфального успеха «Бедных людей» далеко не всегда удавалось сохранять чувство реальности под бременем внезапно обрушившейся на него всероссийской славы, Тургенев, Некрасов и Панаев сочинили едко-ироническое «Послание Белинского к Достоевскому», где, в частности, были такие строки:

Хоть ты юный литератор,

Но в восторг уж всех поверг:

Тебя знает Император,

Уважает Лейхтенберг…[10]

Что ж, спустя тридцать с лишним лет язвительная строчка из тургеневско-некрасовско-панаевской эпиграммы 1846 г.: «Тебя знает Император…» — зазвучала совсем по-другому…

Впрочем, здесь, восстанавливая исторический контекст события, мы высказываем соображения, касающиеся лишь причин, обусловивших решение царя, только что вернувшегося с полей войны, пригласить автора «Дневника писателя» в качестве собеседника для своих вступающих в пору возмужания сыновей. Но Анна Григорьевна, передавая слова Д. С. Арсеньева, пишет о желании Великих князей познакомиться «с известным писателем, произведениями которого они интересуются». И это не просто фигура речи. Не так давно И. Л. Волгиным была обнародована переписка Великих князей Сергея Александровича и Константина Константиновича. В ней имя Достоевского упоминается не единожды. Так, например, еще за год до визита Арсеньева в квартиру Достоевских, Великий князь Константин Константинович, кузен Сергея и Павла, делится своими впечатлениями в письме к двоюродному брату, рекомендовавшему ему читать роман «Бесы»: «Я читаю „Бесы“ Достоевского, очень интересно; вообще Ты преданный кузен и славные книги прислал»[11]. Великий князь Сергей отвечает ему: «Я рад, что тебе понравились „Бесы“…»[12] Это свидетельство того, что воспитанники контр-адмирала Арсеньева действительно интересуются Достоевским, читают его произведения, рекомендуют их читать своим родственникам и товарищам.

«Федор Михайлович в то время был погружен в составление плана романа „Братья Карамазовы“, — продолжает А. Г. Достоевская, — и отрываться от этого дела было трудно, но желание Царя-освободителя было, конечно, для него законом. Федору Михайловичу приятно было сознавать, что он имеет возможность исполнить хотя бы небольшое желание лица, пред которым он всегда благоговел за великое дело освобождения крестьян — за осуществление мечты, которая была дорога ему еще в юности и за которую (отчасти) он так жестоко пострадал в свое время»[13].

Известно, что весной 1878 г. Достоевский по крайней мере дважды побывал в Зимнем дворце на обеде у Великих князей. Предваряя первое появление писателя в царской резиденции, Д. С. Арсеньев предупредительно писал ему: «Чтобы избавить Вас от затруднений отыскивать помещение Великих князей в мало знакомом Вам лабиринте Зимнего дворца, позвольте, мы пришлем за Вами карету в пятницу в 5½ час. пополудни». И далее добавлял: «За обедом же будут только Великие князья Сергей и Павел Александровичи и Константин Константинович с воспитателем (во всем мне симпатизирующим), К. Н. Бестужев и я»[14].

Пятница, о которой идет речь, приходилась на 21 марта 1878 г. Великий князь Константин Константинович записал вечером в своем дневнике впечатления от этой встречи. Упомянув о присутствии Достоевского на обеде у кузенов, он продолжает: «Я очень интересовался последним и читал его произведения. Это худенький, болезненный на вид человек, с длинной редкой бородой и чрезвычайно грустным и задумчивым выражением бледного лица. Говорит он очень хорошо, как пишет». Здесь же, выразив сожаление и упрек себе за то, что не умеет «записывать разговоры», автор дневника кратко зафиксировал тему беседы: «…очень серьезно и хорошо было. Говорили про нынешний нигилизм и про тяжелые настоящие времена»[15]. Вопросы, заметим, обсуждались не литературные.

Второй раз в том же составе (но без Великого князя Константина) обед в Зимнем дворце состоялся 24 апреля. Еще более лаконично, чем Константин Константинович, этот