Гаттак - Евгений Ильичёв

таяли, а Гаттак все стоял перед экраном терминала, не способный осознать, в чем была его оплошность. Наконец условие задачи, равно как и ее решение, пропали с экрана, и вместо них на мониторе высветился еще один билет.

«Что? — удивился про себя Гаттак. — Они поменяли условия экзамена? Разве я уже не сдал его? Разве я не победил?»

«Кто ты и каково твое предназначение, сын мой?»

Надпись на мониторе ввела парня в ступор. Все вокруг видели эту надпись, за спиной Гаттака послышался благоговейный шепот. Даже сам начальник академии не смог скрыть своего изумления: никогда еще сам Бор не вмешивался в процесс отбора кандидатов в пилоты.

В зале повисла гробовая тишина. Гаттак стоял перед терминалом и тупо глядел на тающие цифры обратного отсчета — таймер не обнулился. На обдумывание таких вопросов в норме давалось пять минут, но сейчас Гаттаку предстояло ответить самому Бору всего за минуту. Почти всю эту минуту Гаттак тупо пялился в экран, не решаясь ответить так, как на самом деле думал. Наконец неверной рукой он вызвал на экран клавиатуру и, поколебавшись мгновение, быстро ввел ответ:

«Я — Гаттак, сын твой. Мое предназначение — погибнуть за тебя».

Таймер остановился на последней секунде. Все замерли. Замер и Гаттак. Через миг на экране появилась надпись:

«Добро пожаловать во флот, пилот Гаттак».

Глава 2

«Магеллан»

— ЦУП, что с траекторией?

Голос капитана Верового раздался в каюте впервые за сорок пять лет. Приятный баритон бортового компьютера отозвался через секунду:

— Капитан, траектория проверена многократно и не менялась от самой червоточины.

— Выведи на экран.

— Капитан, вы не прошли процедуру идентификации. Я не могу выполнить вашу команду.

— Старпом проснулся?

— Капитан, вы не прошли процедуру идентификации. Я не могу разглашать подобные данные, ввиду…

— Ладно, ладно! — перебил компьютер капитан Веровой. — Не бубни только, голова раскалывается.

— Я лишь выполняю протоколы безопасности. Вам следует пройти процедуру регидратации.

Капитан понимал, что, скорее всего, ему показалось, но все же в голосе компьютера он расслышал нотки обиды. Естественно, показалось — машины не умеют обижаться. Не могут они чувствовать ни стыда, ни угрызений совести, ни бремени ответственности. Они выполняют заранее заложенный в них алгоритм действий. Алгоритм этот писался человеком и со временем усложнялся, только этим обуславливался эффект общения с реальным живым помощником. Ах, да, ну еще и чувством юмора, интонациями, подобранными синтезатором речи, и цветовой палитрой передачи данных. При каждом сообщении компьютер подавал на потолок подсветку: стандартное общение сопровождалось ровным белым светом, критические ошибки и экстренные извещения горели алым, а свои шутки компьютер выделял яркими оттенками синего и зеленого. Конечно, каждый член экипажа мог настроить чувство юмора ЦУПа индивидуально. По умолчанию игривое настроение компьютера не превышало пяти процентов, исходя из того, что за сто процентов бралась частота употребления шуток в речи какого-то знаменитого комедийного актера двадцать первого века.

Веровой с трудом поднялся из своего криомодуля. После пробуждения бег времени ненадолго переставал ощущаться. Организм мог прийти в себя быстро, а мог пробуждаться еще долгое время. Это можно было сравнить с тем, как люди просыпаются по будням и в выходные. В первом случае это мобилизация всех внутренних резервов и быстрый подъем, во втором человек еще часами может лавировать между сном и явью.

Болтался ли он какое-то время в полудреме или же проснулся сразу, капитан Владимир Викторович Веровой не знал, а посему напряг всю свою волю и встал. Пройдя в угол своей изолированной каюты, он зашел в портативный сканер-идентификатор, где ЦУП межзвездного крейсера «Магеллан» просканировал организм капитана. Убедившись в его целостности и биологической аутентичности, ЦУП вновь поздоровался:

— С возвращением, капитан. Идентификация пройдена. Биологическая аутентичность подтверждена. Инородных предметов в теле не обнаружено.

Последние два пункта заложили в алгоритмы перед крайней гибернацией. Как показало внутреннее расследование, диверсия, случившаяся на «Магеллане» много лет назад, могла быть организована лишь при наличии двух факторов: на борту должны были находиться люди со встроенными в мозг имплантами, а на Земле в это время должны были орудовать их помощники с ключами шифрования главного компьютера «Магеллана». Без второго условия нельзя было передать на «Магеллан» пакет данных, содержавших программного червя, а без людей с особыми способностями нельзя было этого червя активировать. К миссии были допущены два человека с улучшениями в головном мозге — это руководитель ОНР Орлов и начальник медслужбы Мечников. Оба после тщательной проверки были вычеркнуты из списка подозреваемых. Оставалось одно — на борту находился еще некто с имплантами в голове, кто мог провернуть такую диверсию. Проверить всех, не вызывая подозрений, было невозможно, оставалось уповать на хитрость. В системный код ЦУПа ввели новые параметры реанабиозации и предоставления прав доступа к главному компьютеру. Отныне каждый член экипажа после анабиоза должен был доказать свою полную аутентичность с человеческим родом.

— Теперь я снова капитан? — выползая из капсулы и наливая себе регидрационный раствор, спросил Веровой.

— Вы пытаетесь шутить — хороший признак правильного течения реанабиозации.

— Это была не шутка, а сарказм. Что со старпомом?

— Полковник Ким Сергеев сейчас на стадии детоксикации, капитан.

— Опять всю капсулу заблевал? — удивился Веровой.

— Все живые организмы тонко организованы, — вступился за старпома компьютер, — не каждый переносит гибернацию легко.

— Ладно, вызови его, как только пройдет идентификацию.

— Капитан, как быть с остальными членами экипажа?

— Для начала разбуди научного руководителя полета, начальника систем безопасности и главу ОНР (отряд немедленного реагирования).

— На их реанабиозацию потребуется время, — предупредил ЦУП.

— Ничего. Займись пока собственной диагностикой.

— Что мы ищем?

— Следы воздействия на тебя извне и изнутри.

— Мы проводили подобную диагностику в прошлый раз.

— Да, — согласился Веровой, — и не выявили среди разбуженного экипажа никого, кто мог бы внести поправки в твой системный код.

— Расследование показало…

— Я знаю, что показало расследование! — повысил голос Веровой, а затем уже спокойнее добавил. — Мы знаем, кто украл ключи шифрования и передал их на Землю. Знаем, что при их помощи с Земли был послан ложный зов о помощи. Но мы не знаем, кто истинный кукловод.

— Проверка произведена, капитан.

— Так быстро?

— Я самый совершенный компьютер в Солнечной системе, на решение подобных задач у меня уходят миллисекунды.

— Да, самооценка у тебя не страдает. А что ж не доложил сразу?

— В моих алгоритмах общения заложена функция имитации живой беседы. Мгновенное выполнение команды негативно воспринимается экипажем, ввиду ограниченности их когнитивных функций.

— Хочешь сказать, мы тупые?

— Хочу сказать, вы медленно считаете в уме. Изменить настройки имитации живого общения?

— Нет, пока все в норме. Дай мне пару часов. Ким все равно не придет в себя в ближайшее время.

— Слушаюсь, капитан.

ЦУП отключился. Вернее, он деликатно погасил подсветку на потолке, что означало логическое завершение диалога и тоже служило делу имитации живого общения. На самом деле ЦУП никуда не ушел, он был на корабле везде. Вызвать его при помощи голосовой команды мог любой член экипажа, и каждый мог воспользоваться информацией, хранившейся в его недрах, соразмерно своему приоритету безопасности, конечно.

Тем не менее капитану Веровому сейчас эта функция помогла. Несмотря на то, что последние сорок пять лет он провел в анабиозе, в данный момент ему было необходимо побыть одному. Для начала нужно было привести в порядок собственный организм, затем заняться мыслями. Никто из членов экипажа не должен был заметить его слабости. От его воли слишком многое зависело на корабле. А Мария, эта несносная девчонка…

Веровой помотал головой, чтобы избавиться от нахлынувших воспоминаний. После длительного пребывания в анабиозе память не сразу выдавала все свои козыри. Веровой только сейчас удивился тому, что спокойно общался с ЦУПом и даже осознавал, кто он такой.

Сейчас он вспомнил про дочь. Расследование после первого выхода из анабиоза на подлете к червоточине показало, что в алгоритмы компьютерного кода ЦУПа вмешивалась именно она. Именно она передала коды доступа к ЦУПу на Землю. Тревогу на «Магеллане» и призыв всего экипажа лечь в криосон, вероятно, организовала тоже она. Веровой быстро сообразил, что никакой разгерметизации на крейсере нет, а значит, весь