Остров. Обезьяна и сущность. Гений и богиня - Олдос Хаксли
Шрифт:
Интервал:
– И майны летают вокруг, напоминая вам об этом, так, что ли?
Она кивнула. Наконец-то дошло. Наступило молчание.
– Как вас зовут? – спросила она.
Уилл представился.
– А меня зовут Мэри Сароджини Макфэйл.
– Макфэйл? – Это казалось совершенно невероятным.
– Макфэйл, – специально для него повторила она.
– А твоего маленького братишку зовут Том Кришна? – Она кивнула. – Ну ни черта себе!
– Вы прилетели на Палу самолетом?
– Нет, добрался морем.
– Морем? Значит, у вас есть лодка?
– Была.
Уиллу припомнились тяжелые волны, перекатывавшиеся через заваленную набок палубу, звук при ударе носом яхты о землю. Она расспрашивала, и пришлось рассказать, как все произошло. О шторме, о том, как лодку выбросило на берег, о долгом кошмаре подъема по скале, о змеях, об ужасном падении… И он начал снова дрожать. Еще более крупно и неудержимо, чем прежде.
Мэри Сароджини слушала внимательно и не перебивая. Когда же его голос начал срываться и окончательно изменил ему, она сделала шаг вперед и, по-прежнему держа птицу на плече, встала рядом с ним на колени.
– Послушайте, Уилл, – сказала она, положив ладонь ему на лоб. – Нам надо от этого избавиться. – Она говорила с видом знатока, почти профессионала, привыкшего, чтобы к нему прислушивались.
– Знать бы, как это сделать, – отозвался он, стуча зубами.
– Как? – переспросила она. – Самым обычным способом, конечно. Расскажите мне еще раз о тех змеях и своем падении.
Он помотал головой:
– Не хочу.
– Разумеется, не хотите, – сказала он. – Но вам необходимо это сделать. Прислушайтесь к словам майны.
– Здесь и сейчас, парни, – послушно выдала птица. – Здесь и сейчас, парни.
– А вы не можете оказаться здесь и сейчас, – продолжала девочка, – пока не отделаетесь от тех змей. Расскажите мне о них.
– Но я не хочу, не хочу!.. – Он почти плакал.
– Тогда вам никогда от них не избавиться. Они будут вечно ползать внутри вашей головы. Впрочем, так вам и надо, – добавила Мэри Сароджини сурово.
Он попытался унять тремор, но его тело как будто уже не принадлежало ему. Им распоряжался кто-то другой, некто, решивший глубоко его унизить и заставить страдать.
– Вспомните, как вы были маленьким мальчиком, – говорила между тем Мэри Сароджини. – Что делала ваша мама, когда у вас что-то болело?
Мать обнимала его и причитала: «Мой бедный малыш, мой бедный сыночек…»
– Она делала с вами такое? – В голосе ребенка прозвучало неподдельное изумление. – Но ведь это ужасно! Так можно только усилить боль. «Мой бедный малыш», – повторила она презрительно. – Наверняка у вас боль продолжалась потом часами. И вы уже никогда не забывали о ней.
Уилл Фарнаби ничего не сказал, а лежал молча, содрогаясь в не подконтрольных ему судорогах.
– Что ж, если не желаете сделать это сами, мне придется сделать все за вас. Слушайте меня, Уилл: была змея, огромная змея, и вы чуть не наступили на нее. Вы почти наступили на нее и так испугались, что потеряли равновесие и упали. А теперь скажите то же самое сами. Ну же!
– Я чуть не наступил на нее, – послушно прошептал он, – а потом я…
Слова не шли с языка.
– А потом я упал, – выдавил он из себя почти беззвучно.
Весь ужас того момента вернулся к нему – тошнотворный страх, паническое конвульсивное движение, из-за которого он потерял равновесие, а потом еще более ужасающий страх и уверенность, что пришел конец.
– Скажите это еще раз.
– Я чуть не наступил на нее. А затем…
И он услышал словно со стороны, что хнычет.
– Так и надо, Уилл. Плачьте, плачьте!
Хныканье перешло в стоны. Устыдившись, он стиснул зубы, и стоны прекратились.
– Нет, не делайте этого! – крикнула она. – Дайте всему вырваться наружу, если оно этого хочет. Вспомните ту змею, Уилл. Вспомните свое падение.
Стоны послышались опять, и его затрясло так сильно, как никогда прежде.
– А теперь расскажите мне обо всем, что случилось.
– Я видел ее глаза. Видел язык… то высунутый наружу, то спрятанный.
– Да, вы видели ее язык. Что произошло потом?
– Я потерял устойчивость и упал.
– Повторите это еще раз, Уилл. – Он уже всхлипывал, не стесняясь. – Повторите, – настаивала она.
– Я упал.
– Еще раз.
У него душа разрывалась на части, но он повторил:
– Я упал.
– И еще раз, Уилл! – Она не знала жалости. – Еще раз.
– Я упал, упал, упал…
Постепенно рыдания затихли. Слова выговаривались легче, а воспоминания, которые они вызывали, не причиняли прежних мучений.
– Я упал, – повторил он, должно быть, в сотый раз.
– Но ведь вы падали недолго, – продолжила за него рассказ Мэри Сароджини.
– Нет, я падал совсем недолго, – согласился он.
– Тогда из-за чего столько переживаний? – спросил его ребенок.
Причем в ее голосе не слышалось ни злорадства, ни насмешки, ни намека на то, что хоть в чем-то была его вина. Она задавала простые и прямые вопросы, на которые требовалось отвечать столь же просто и прямо. В самом деле, из-за чего столько переживаний? Змеи не покусали его, и он не свернул себе шею. И вообще, все это случилось уже вчера. А сегодня его окружали бабочки, невиданная птица, требовавшая внимания, еще более странный ребенок, который разговаривал с ним, как умудренный опытом дядя из Голландии, хотя выглядел при этом подобием ангела из какой-то неизвестной ему мифологии и всего в пяти градусах широты от экватора – хотите – верьте, хотите – нет – носил фамилию Макфэйл. Уилл Фарнаби громко расхохотался.
Маленькая девочка захлопала в ладоши и тоже засмеялась. А всего мгновение спустя и птица, сидевшая у нее на плече, стала издавать раскат за раскатом демонического смеха, который заполнил поляну, эхом отдаваясь среди деревьев, и складывалось впечатление, что вся вселенная сотрясается, буквально сгибается от хохота над невероятно огромной шуткой своей сущности.
– Могу только порадоваться, что всем так весело, – внезапно произнес низкий мужской голос.
Уилл Фарнаби повернулся и увидел, что на него с улыбкой сверху вниз смотрит невысокий и худощавый человек, по-европейски одетый и державший в руке черную сумку. На вид ему, как определил Уилл, было лет под шестьдесят. Из-под очень широких полей соломенной шляпы виднелись густые седые волосы и до чего же причудливый, похожий на птичий клюв нос! И еще глаза – невероятно голубые глаза на столь темнокожем лице!
Поделиться книгой в соц сетях:
Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!