Ноль в степени ноль - Дмитрий Иванович Писарев

Обычно закрывают. – Вова пожал плечами и отправился в столовую.

За столиками сидело два человека. И всё. Посудомойщица Клава, раздатчица Маргарита, кассирша Людочка, помощник повара Павел и сам Сергей Сергеевич, повар – сбились в углу столовой, взирая на пустой зал. Обед в большом министерстве, а никого нет.

– Жесть… – Вова залпом выпил стакан компота.

***

Вторая поллитровка почти закончилась. Алкоголь не брал.

– Всё-таки страшно, Анатолич.

– Да ну. В стране пропадает без вести двести тысяч человек в год. Всем же похрен, – Анатолич сунул в рот кусок докторской колбасы, – а умирает почти два миллиона. Тоже всем похрен. Погоревали, похоронили. И дальше веселиться. Наливай…

– Это другое, – Никита разлил остатки, вытащил из холодильника третью бутылку, – когда человек умирает от него что-то да остаётся.

– Мусор, ага. Свезут на погост. Через двадцать лет рекультивируют. И нет больше ни человека, ни мусора, ни погоста.

– Жёстко ты, Анатолич.

– Зато правдиво. Давай.

Чокнулись. Выпили.

– Или вот, – Анатолич занюхал аджикой, размазанной по хлебу, – всякие там офисные работнички, молодёжь нынешняя… бесполезный народец, пустое место. Или эти, как их, что папочек богатеньких себе подыскивают… соски. Исчезнет половина, ничего не изменится, никто не заметит. Зато воздух освежится.

– А мы с тобой? – Никита проглотил остывший уже пельмень, – мы с тобой нужные?

– Ну, вот, кто ты, Никита? Бульдозерист на свалке. Всю жизнь чужой мусор разгребаешь. Ни жены, ни детей. Живёшь в сраной общаге. Кому ты нужен?

Анатолич посмотрел на тусклую голую лампочку своей обшарпанной кухни.

– А вот у меня – жена, дети, квартира, хоть и однуха, работаю охранником три через три. И… я тоже никому не нужен…

Мигнул свет. Тусклая голая лампочка слабо качнулась в опустевшей задрипанной кухне.

***

На пешеходном переходе перекрёстка улиц Космонавтов и Пионеров стоял, одетый в рубище мужик. Грязные взлохмаченные волосы, выпученные глаза. Он сотрясал палкой с пустыми консервными банками на верёвках и выкрикивал:

– И придёт конец света. Обрушатся небеса на головы грешников. Рухнут столпы мироздания, снося всё живое в пучины хаоса. Явятся звери апокалипсиса, и пожрут паству еретическую. И закончится свет, и вернётся тьма. Тьма, холод и хаос. Осыпаю головы ваши проклятьями, дабы вразумились вы. Одумались. Ибо разгневали вы господа нашего. За сей грех пучина обрушится на семьи ваши. Потоп тысячелетний скроет распутство и омерзение, грехи ваши и детей ваших, и внуков.

– На каждом углу уже, расплодились, пророки чёртовы, – Артём газанул и объехал вопящего вестника апокалипсиса по большому полукругу.

***

Олег сквозь щель между занавесками выглянул наружу. Безлюдный двор. На противоположной стороне продуктовый магазин. Закрыт давно, как только всё началось. Закрыт наглухо, металлическими ставнями. Но Олег знал, магазин работает для «своих». Раз в неделю подъезжает фура, заносят тяжёлые ящики и коробки. Потом ночью одинокие тёмные силуэты подходят к третьему окну, стучатся тихонько: «тук-тук… тук-тук-тук». Холодный ужас охватывал Олега в ночной тишине от этого «тук-тук». Тело вздрагивало, он просыпался. Потом, растирая ощетинившуюся кожу, долго сидел, поджав колени к подбородку, глядя на неподвижные занавески. Страх. Месяц назад пять фигур в чёрных капюшонах с кувалдами, ломами и гвоздодёрами попытались взломать магазин. Сначала скрытно, осторожно орудуя инструментом и почти неслышно переговариваясь. Потом всё больше разгорячаясь, перешли на крик, материли друг друга и неподдающиеся жалюзи. Гремело железо. А потом резко затихло. Олег ахнул, и отпрянул от стекла – фигуры в один миг растворились в темноте, как будто и не было. Лишь звякнул упавший на землю лом, но тоже через секунду пропал.

Что? Почему? Вирус неизвестный? Оружие новое изобрели? Как так? В одно мгновенье? Сразу пять человек!

Господи боженька! Возьми меня к себе! Не хочу исчезнуть бесследно. Не хочу вот так. Не хочу бессмысленно и внезапно. Не хочу. Пусть я просто умру. Пусть меня убьют. Пусть эбола вывернет меня наизнанку. Пусть меня сожрут бездомные собаки. Только не это!

***

Сергей Михайлович Сухов, глава концерна «Заслон», после конфликта с роботами удалился на свой остров в Тихом океане. Безмятежность и умиротворение окружали его. Солнце, океан, и ни одного человека на сотни и сотни миль.

Он сидел в кабинете. За окнами поздняя ночь. Безветрие. Океан молчит. Обволакивающую ночную тишину Сухов любил. Пустота звуков смешивалась с вакуумом в сознании. Самое благостное состояние – состояние пустого сосуда. Его можно заполнить чем угодно… Однако последнее время тугая напряжённость атмосферы вдавливала бронированные стекла окон внутрь. Высоковольтная тишина звенела высокими частотами на пределе слуха. Не давала расслабиться. Не давала освободиться от гнетущего ощущения надвигающейся беды.

Беда пришла со звонком референта Президента.

– Сергей Михайлович, Президент просит разобраться с тем, что происходит.

Спокойствие, уединение, отрешённость – закончились.

Сергей Михайлович изучал отчёты.

Январь.

Исчезновению мелкого мусора мало кто придавал значения. Мелкий мусор малозаметен, и потому наличие или отсутствие его никак не влияет на жизнь отдельного человека, тем более общества. Первые сигналы поступили от психологов. Мизофобы и люди с ОКР массово начали жаловаться на стресс, связанный исчезновением грязи, пыли, ржавчины и прочих прелестей, вынуждающих их надраивать всё до идеальной чистоты.

Март.

Опустели мусорные полигоны, на образовавшихся пустошах пробилась трава. Города очистились от свалок. От макулатуры, всевозможных обломков и осколков, металлической ржавеющей дряни. В канализации потекла чистая вода. Очистные сооружения оказались ненужными. Воздух в городах стал свежее, вода в реках – прозрачнее. Появилась рыба. Обезвредились радиоактивные и ядовитые отбросы – их просто не стало. Процессы рециклинга и мероприятия по рекультивации потеряли свою актуальность.

Май.

Исчезновение мусора, грязи, объедков, производственных отбросов и промышленных, бытовых отходов привело зелёных в восторг. Активизировались сторонники чистой энергии, любители животных и зоозащитники, противники радиоактивных загрязнений и мусорных свалок, другие фанаты экологической чистоты и неприкосновенности. Они собирались на площадях, в парках. Пели песни, танцевали. Произносили речи. Устраивали демонстрации. Организовывали благотворительные концерты и представления.

Июль.

Отсутствие мусора и отходов нарушило всю цепочку, связанную с хранением, утилизацией и переработкой. Огромное количество работников этой сферы оказались ненужными. Озлобленные и растерянные, они вышли с протестными демонстрациями. Где столкнулись с радостными защитниками экологии.

Август.

Исчезновение мусора проявилось в самых неожиданных местах. Забеспокоились врачи. У людей стала исчезать перхоть, зубной налёт. Больные псориазом, не веря своим глазам, удивлённо изучали свою очистившуюся кожу. Растворялись камни в почках, желчных пузырях. Сходили бородавки, экземы и прочая ненужная на человеческом теле зараза. Выздоровевшие радовались, а ошарашенная медицина не знала, что делать. То ли радоваться, то ли паниковать. Целые врачебные направления потеряли свою актуальность, многие специальности перестали быть востребованными. И главный вопрос: