Дао Дзэ Дун - Сергей Анатольевич Смирнов

и как раз во Франкфурт! — в начале девяностых вместе с сыном и женой, натурально одесской еврейкой, с которой сошелся, учась на биофаке МГУ. Борис гармонично сочетал в себе педантичный и всеобъемлющий кантовский интеллект с остапо-бендеровской ушлостью и лукавым озорством на грани фола. Мог бы играть в театре Мефистофеля, если бы не перенял мультяшную плюшевость матери. Он родился в Москве, был увезен в Германию, а когда вырос, приехал из Франкфурта на свою фактическую родину поступать в Московский медуниверситет. Здесь обучение стоило дешевле, здесь они сдружились со Страховым и в одной группе выучились на нейрохимиков. После окончания учебы уехал снова.

И вот «челнок» возвратился вновь… На предложение однокашника Борис тут же вылетел ближайшим рейсом из Франкфурта и первые два дня не оригинально жаловался, как скучно-таки жить среди этих дряблых тохесов и насколько лучше пьется водка на бережку Москвы-реки, а не Рейна. Главная песня о старом.

Он же первым восторженно и без зависти оценил прорезавшийся у Страхова талант. Мозг Страхова вдруг обрел способность воспринимать нейронные ритмы чужих сновидений и кодировать их в сигналы, доступные для внешне й обработки и последующего введения в цепи мозговых клеток-нейронов любых потребителей. С внезапным наступлением эпохи Большого Равновесия у разных людей появилось много новых, ранее неизвестных мировой науке и парапсихологии талантов, теперь легко преобразуемых в глобальные торговые предложения.

— Надо срочно делать фирму! — живо обнародовал Борис Эйхерманн робкий замысел Страхова. — У тебя и так все схвачено: право на лечение есть, лицензия на работу с психотехниками — тоже. Мозги золотые! Все — в жилу! Огораживаем поляну!

В то время на рынке психотехник еще можно было найти пустую, ничейную поляну… Всего год прошел с момента законодательного запрета размещения во всех средствах информации прямой, не персональной, то есть не оплачиваемой по прямому договору с конечным потребителем рекламы, которую стали считать примитивной и обозвали «анизотропной» или «неполяризованной». Хотя запрещай, не запрещай — к смерти прямой рекламы мир уже был давно готов. Все уже пользовались лицензионными или пиратскими глушителями рекламных вставок как при просмотре сотен каналов традиционного и мобильного телевидения, так и при получении на руки глянцевого журнала, поскольку выпуск личного экземпляра уже давно производился интерактивно в домашних условиях.

Модным стало приобретать товар, знание о котором нужно добывать путем кропотливого и целенаправленного поиска в информационных системах, доступ к которым, в свою очередь, определялся персональным лицензированным информационным уровнем. Было к чему стремиться, было зачем развивать интеллект!

Многие мегабренды, вроде Coca-Cola, всегда оставались на плаву, как материки. В новую эпоху творческие люди освежали и укрепляли их имидж новыми рекламными ходами. Распространялись фирменные инфо-паззлы, привлекавшие к поискам значительных кредитных бонусов потребителей с высокими инфо-уровнями, а за креаторами с I-6 и выше тянулись и остальные смертные.

Старая добрая реклама, кормившая своей призрачной «манной» всех подряд, слепла и глохла. Запрет пристрелил ее, чтобы не мучалась, и освободил компании от невроза и от уже бессмысленных, инерционных затрат.

Но никто и никогда не смог бы ограничить и, тем более, запретить великий и могучий PRODUCT PLACEMENT. Ибо если ставить ограничения на РР, то надо ограничивать число людей, идущих в данный момент по улице с банкой пива Tuborg, а если запрещать, то придется сразу расстреливать из пулеметов всех, кто выходит на улицу из дома во что-то одетый и обутый.

«Витамин PP», как стали любовно называть во всем мире продакт плейсмент, стал для новой цивилизации новой амврозией. Теперь компании платили за РР конечному потребителю. При покупке товаров действовали различные системы скидок, особо привлекательные в секторе демонстративных товаров — одежды и обуви, которые надевают, чтобы себя порадовать и другим показать, авто, часов, духов, теней для век и прочих предметов, относящихся к категории аксессуаров.

В мире перевернувшейся — с точки зрения прошлых веков — иерархии многое перевернулось: теперь новые коллекции известных брендов стоили куда дешевле, чем прошлогодние, приобретавшие особые акценты престижности. Слово «винтаж» стало семантически куда более богатым, как и те, кто умело делал на него ставку.

Многие крупные бренды стали объединяться в PP-партнерства, РР-холдинги. Это воплощалось в специальных бонусах для тех, кто, скажем, готов носить одновременно часы PaneraiLucida и последнюю модель сумок серии Luis Vuitton Miss Ombra. Число такого рода комбинаций стремилось к бесконечности, так что от недостатка выбора потребитель не страдал, а имя демону моды моде стало «легион», воевавший под старым концлагерным девизом “Jedemdas Seine” — «Каждому — свое».

Витамин РР дал такой мощный импульс кинематографу, что всего за год кино стало тотально трехмерным. И каждый кадр теперь переливался бесчисленными гранями 3D-мерчандайзинга, поскольку все кинотеатры стали неотъемлемыми аксессуарами торговых центров. По той же причине расцвел театр. А вот литературу и живопись гипервитаминоз РР на первых порах чуть не погубил. Прошло несколько лет, прежде чем появились произведения, усвоившие РР не во вред содержанию и форме.

Но главный прорыв продакт плейсмента произошел, когда появилась возможность платить потребителю за размещение и адаптацию торговых марок в сновидениях…

Всего за пару дней Борис Эйхерманн определился с «базой». Китайская корпорация «Небесная стена» дотянулась до Москвы недавно, но быстро разрасталась на зависть своему пращуру, Стене Великой. Ироничный и жизнелюбивый Борис зарегистрировал фирму под названием «Пульт Личности» с зарегистрированной аббревиатурой «ПуЛ». Полное название было известно только посвященным. В тот же день, после экспертизы способностей Страхова, фирма была оформлена как автономное подразделение «Небесной стены», став одним из ее кирпичиков. Так все проблемы с финансированием и инфраструктурой решились в мгновение ока.

Франкфуртская “Fromm3”, занимавшаяся, в сущности, тем же самым, только с акцентом на западноевропейских клиентов старше шестидесяти, тоже в свое время, хотя и годом позже, вошла в состав «Небесной стены», что, собственно, и давало право этой агрессивной команде однажды объявить войну русским… И вот теперь Борис Эйхерманн — талант с биполярным национальным сознанием, умевший создавать очень тонкие и деликатные рекламные предложения, — занимался тем, что набивал боеприпасами «загрузку»… Даже шлем-каску надел заранее, на всякий случай. И уже напоминал Страхову виденных им по телевизору когда-то, во время четвертой ливанской войны, резервистов, призванных из банковского сектора Хайфы… Кто теперь за пределами Хайфы и Бейрута помнит про ту войну и про тех резервистов? Кто имеет право о ней помнить?

— Готово! — Пин, живо вспорхнув с кресла, оттолкнула его бедром, взяла со стола свой автомат Camel Light и с