Помни об алиментах - Бетани Тру

– Раздеваться обязательно? – спросила Фиби.

– Нет, но это помогает. Все, что вам нужно делать, – это танцевать. Та, что произведет своим танцем наибольшее впечатление на публику, выигрывает. Старомодное соревнование в популярности. Как будто вы снова вернулись в десятый класс. Если кто-то из вас заинтересовался, советую поспешить, самые хорошие костюмы расходятся быстро. Я сейчас вернусь с вашими напитками.

На этот раз уже Фиби подтолкнула Дилани:

– Ты слышала, что она сказала? Тысяча долларов!

– И что? – Дилани хотелось, чтобы официантка поскорее вернулась с ее третьим (или четвертым?) бокалом.

– А то, что тебе нужны деньги на адвоката. Все твои кредитки пусты. А тут тысяча долларов просто лежит на столе.

Дилани рассмеялась. Вернее, захохотала, чем привлекла любопытные взгляды сидящих за соседними столиками выпивох, и без того уже бросавших на них плотоядные взгляды.

– Я не собираюсь танцевать голой перед сотнями незнакомцев.

– Ты слышала официантку – тебе не обязательно обнажаться. Просто танцуй. А ты танцуешь потрясающе.

– К тому же здесь это не имеет значения. При такой внешности, как у тебя, ты бы победила, даже если бы танцевала в шерстяных носках и в домашнем халате.

– Мама и папа убили бы меня.

– А кто собирается им рассказывать? Я? Они до сих пор не знают, что я живу с Мэттом. Кроме того, любой, кто знает их, ни за что им не признается, что был в «Фокси». А как иначе они могли бы видеть тебя танцующей здесь? – резонно заметила Фиби.

– Это ничем не отличается оттого, как ты расхаживала в купальнике на всех тех конкурсах красоты, на которые тебя таскала твоя мать, – добавила Мейси. – И ты знаешь, что тебе нужны деньги. Но если я дам тебе еще хотя бы десять центов, мне нечем будет в этом месяце заплатить за квартиру.

– Я все тебе верну. Все до последнего цента. – Дилани ненавидела себя за то, что была вынуждена брать деньги у родителей, сестры и лучшей подруги. В прошлом году, когда Джей-Ди только-только выселил ее, было не так плохо. Дилани жила в приличном пригороде, и он оплачивал закладную, коммунальные услуги, даже выдавал ей небольшое содержание. Но потом совершенно внезапно он все прекратил, сказав ей, что у «Дэниелз энтерпрайзиз» был плохой год. Это было странно, учитывая, что его компания делала миллиарды. Ее закладная была для него не больше чем капля в море. Дилани была уверена, что Джей-Ди сказал ей так, чтобы вынудить ее подать на развод, когда она в первый раз предложила обратиться к юристу. Потом, уже после того как она подала на развод, он отклонял все предложения, какие выдвигал ее адвокат. Дилани знала, что была более чем разумна в своих претензиях. Но независимо от того, о чем она просила, ответом всегда было решительное «нет».

Несмотря на то что Дилани нашла работу консультанта по имиджу в каком-то легкомысленном бутике, ей едва хватало денег, чтобы оплачивать квартиру и коммунальные счета. Во всем остальном, включая еду, ей оставалось надеяться на благосклонность друзей и родственников. Хотя Лоренс и заверил ее, что она в любом случае получит причитающееся ей, сейчас у нее не было ничего. И даже Лоренс уже начал позволять себе намеки насчет того, когда она собирается выплатить ему остаток его предварительного гонорара. Он и так, войдя в ее положение, вдвое уменьшил свою обычную цену.

– Да я знаю, знаю. И отдала бы тебе свое последнее пенни. Просто я хочу сказать, что тебе сейчас очень пригодились бы эти деньги. Ты прекрасная танцовщица и десять лет назад была этой чертовой Мисс Техас, через год после этого Мисс Рио-Гранде и первой вице-мисс Техас. Ты с легкостью выиграешь здесь.

– Одна. Тысяча. Долларов, – пропела Фиби. Дилани задумалась. А почему бы ей не попробовать?

Она провела всю свою жизнь, делая то, чего ожидали от нее другие, и к чему это привело ее? В двадцать семь она разведена и во цвете лет чувствует себя как выжатый лимон. В детстве она была помощницей матери. Не то чтобы это не нравилось ей, вовсе нет. Но когда младшие девочки играли и познавали мир, она была дома, мыла посуду, складывала полотенца и помогала готовить ужин. Когда она попала в круговорот конкурсов красоты, каждое ее движение было продуманным и рассчитанным – любая мелочь могла стоить ей короны. После того как она вышла замуж, подразумевалось, что ей следует быть идеальной «призовой» женой. Дилани могла носить оригинальные дизайнерские наряды, но ей никогда не позволялось быть оригинальной. Она никогда не делала ничего сумасбродного или спонтанного, как Мейси и Фиби. Она всегда только слушала рассказы об их эскападах. И неожиданно для Дилани ее вдруг оглушило осознание: Дилани Дэниелз до тошноты устала быть Дилани Дэниелз.

Подошедшая официантка поставила перед ними напитки. Дилани сделала большой глоток, потом поймала «лисичку» за хвост прежде, чем та обогнула стол.

– Где комната с костюмами?

Дело не в том, что ты даешь им, а в том, чего ты им не даешь… Всегда оставляй у судей ощущение, что ты способна на большее, и ты всегда будешь проходить в следующий тур.

Его звали Лукас Черч.[3]Но в этом мужчине не было ничего от святого. Ни в его греховно привлекательной внешности, ни в небрежном поведении и уж тем более ни в одной из мыслей, мелькавших в его голове относительно девушки, танцующей в настоящий момент на сцене. Именно тогда, когда он был уже готов заявить, что это худшая холостяцкая вечеринка, на которой он когда-либо был, и уйти, какой-то парень в охотничьем костюме (да, в красном камзоле и брюках для верховой езды) объявил о начале еженедельного состязания непрофессионалов.

Лукас подумал: «Какого черта?» Погрязшие в домашней рутине мамаши и эмансипированные девицы, жаждущие пятнадцати минут внимания? Над этим стоило посмеяться.

Первые несколько девушек, невыносимо юные, с плохой координацией, крутились, копируя движения попсовых девиц с MTV. Им, наверное, казалось, что они выглядят сексуально, но, на его взгляд, выглядели они так, будто поели испорченных креветок или чего-то в этом роде. Лукасу было неприятно даже смотреть на них. Пара следующих была чуть старше, наверное, лет двадцати пяти. Они были приличными танцовщицами, но уже через несколько секунд обнажились, не оставив ничего воображению.

А потом на сцене появилась она. Она была воплощением секса и стиля. Красавица с глазами лани, которую он до этого заметил за соседним столиком. Она выглядела здесь неуместно со своими туго связанными в узел волосами, дизайнерским костюмом и невероятно высокими каблуками. Ее подруги были одеты в удобные майки и джинсы. Было совершенно ясно, что, не считая явного наслаждения каждой каплей своего ядовито-розового напитка, она чувствовала себя неуютно в этом клубе. Даже когда она улыбалась, приподнимались только уголки ее идеально накрашенных розовых губ, но улыбка не затрагивала темно-шоколадных глаз.

Поэтому Лукас очень удивился, когда, подписав чек и отвернувшись от барной стойки, он увидел ее на сцене. Но сейчас она была совсем другой. Из ультраконсервативной дамы она превратилась в воплощение великолепия и непредсказуемости. Это подчеркивалось и сексуальным розовым бикини, и тиарой. На белой ленте, переброшенной через ее плечо, было написано «Мисс Паинька», что заставило Лукаса ухмыльнуться. А интересно, что осталось на ней, что можно было бы снять? Она была старше, чем остальные девушки, – не то чтобы она выглядела старше, но у нее были самообладание и уверенность в себе, которых не хватало другим конкурсанткам. И теперь, когда она улыбалась – сексуально и соблазнительно, – она улыбалась для зрителей. Завлекала их. Сирена.