Идиотский бесценный мозг. Как мы поддаемся на все уловки и хитрости нашего мозга - Дин Бернетт

Мозг влияет на наш аппетит и на то, как мы едим, настолько, что многим это может показаться удивительным*.[5] Возможно, вы считаете, что пищевым поведением управляет желудок или кишечник, ну, может быть, еще печень или запасы жира – в общем, места, где еда переваривается и/или хранится. И они, несомненно, играют свою роль, но не настолько большую, как вам кажется.

Возьмем, например, желудок. Наевшись, большинство людей говорят, что их желудок полон. Это первое важное место внутри тела, куда попадает съеденная нами пища. Желудок растягивается по мере наполнения, нервы из него посылают сигналы в мозг, чтобы аппетит угас, человек перестает есть, и это совершенно оправданно. На этом механизме основано действие молочных коктейлей для похудения, которые люди пьют вместо приемов пищи [5]. Эти коктейли представляют собой плотное вещество, которое быстро наполняет желудок и растягивает его. Желудок отправляет в мозг сообщение «я полон», поэтому вам больше не хочется набивать живот пирожными и тортами.

Однако действуют они недолго. Многие говорят о том, что, выпив такой коктейль, меньше чем через двадцать минут уже снова чувствуют голод, в основном из-за того, что сигналы о растяжении желудка – это лишь малая часть процесса, управляющего чувством голода и образом питания. Они представляют собой лишь нижнюю ступеньку длинной лестницы, которая поднимается все выше и выше, к более сложным структурам мозга. Иногда эта лестница виляет и даже образует петли [6].

На чувство голода влияют не только нервы в желудке; гормоны тоже вносят свой вклад. Жировые клетки вырабатывают гормон под названием лептин, который снижает чувство голода. В желудке появляется грелин, а он только усиливает чувство голода. Если у вас много жировых отложений, вы вырабатываете больше подавляющих аппетит гормонов; если ваш желудок постоянно чувствует себя пустым, он попадает под влияние гормонов, повышающих аппетит. Просто, не так ли? К сожалению, не так. У человека может быть повышен уровень этих гормонов в зависимости от его потребностей в пище, однако мозг быстро привыкает к ним и начинает успешно их игнорировать, если они действуют на него слишком долго. Одна из самых ярких особенностей нашего мозга – это способность игнорировать что угодно, независимо от уровня его значимости, если оно становится слишком предсказуемым (вот почему солдаты все-таки могут дремать, находясь в зоне боевых действий).

Вы обращали внимание, что для десерта места у вас в животе всегда хватает? Вы можете съесть почти целую корову или столько макарон с сыром, что можно было бы затопить гондолу, но после этого в вас все равно уместится пирожное с кремом или три шарика сливочного мороженого. Как? Почему? Если ваш желудок полон, как вообще физически возможно проглотить пищу? Во многом это происходит потому, что ваш мозг принимает ответственное решение и постановляет, что место в животе еще все-таки есть. Сладкое – это значимое вознаграждение, о котором ваш мозг знает и которое он хочет получить (подробнее об этом в главе 8). Вот почему мозг игнорирует желудок, даже когда тот ему сообщает: «Места нет». Здесь, в отличие от ситуации с морской болезнью, неокортекс подчиняет себе древний мозг.

Почему так происходит, пока точно неизвестно. Возможно, люди просто нуждаются в очень сложном рационе, чтобы чувствовать себя хорошо. Вместо того, чтобы слепо положиться на наши базовые системы обмена веществ и позволить человеку есть то, что имеется в наличии, мозг вмешивается в процесс и пытается улучшить наш образ питания. Все бы ничего, если бы мозг ограничился этим. Но ему мало.

Когда дело касается еды, возникшие на основе прошлого опыта ассоциации имеют огромную силу. Вы можете очень любить, ну, например, пирожные. Вы можете без проблем поглощать их на протяжении многих лет, а потом съесть одно и неожиданно получить пищевое отравление. Может быть, в нем испортился крем; может, в его состав входило что-то, на что у вас аллергия; а может (и это обиднее всего), что-то вообще другое вызвало у вас тошноту вскоре после того, как пирожное было съедено. Так или иначе, ваш мозг строит ассоциацию и с тех пор относит пирожные к запрещенным продуктам. И даже если вы случайно взглянете на пирожное после случившегося, вам тут же станет нехорошо. Ассоциация с чувством отвращения удивительно сильна. Она появилась, чтобы не давать людям поедать отравленную или испорченную пищу, и поэтому ее сложно разрушить. Неважно, что вы уже тысячу раз ели этот продукт без отрицательных последствий – ваш мозг говорит «нет!» И с этим почти ничего не поделать.

Иногда даже не обязательно, чтобы с вами случалось что-нибудь скверное, как пищевое отравление. Мозг вмешивается практически в каждое решение, связанное с пищей. Возможно, вы слышали, что первым еду пробует зрение? Большая часть нашего мозга, целых 65 процентов, связана со зрением, а не со вкусом [7]. Чувство вкуса практически до неприличия слабо, как мы увидим в главе 5. С завязанными глазами и затычками в носу среднестатистический человек может по ошибке принять картофель за яблоко [8]. Очевидно, что зрение гораздо сильнее, чем вкус, влияет на то, что мы чувствуем. Наши впечатления от еды очень сильно зависят от того, как она выглядит, вот почему в дорогих ресторанах так заботятся о сервировке блюд.

Повторяемость также может существенно повлиять на ваши пищевые привычки. В качестве иллюстрации возьмите выражение «обеденное время». Когда наступает обеденное время? Большинство скажет, что где-то между двенадцатью и двумя часами дня. Почему? Если пища необходима для энергии, почему все люди, от работников тяжелого физического труда, например чернорабочих и лесорубов, до представителей сидячих профессий, например писателей и программистов, обедают в одно и то же время? Да потому, что давным-давно люди договорились, что будут обедать именно в это время, и с тех пор редко задумываются об этом. Как только вы усваиваете это правило, ваш мозг начинает ждать, что вы будете его придерживаться, и вы чувствуете голод, потому что пора есть, а не решаете, что пора есть, потому что проголодались. Очевидно, мозг считает, что логика – это ценный ресурс, которым не следует разбрасываться.