Песнь Давида - Эми Хармон

– Тебе нужен кто-то, кто верит тебе. Вот он я. Тебе наверняка надоело, что люди постоянно считают тебя психом. Я не считаю. Тебе нужно куда-то пойти, а мне нужно, чтобы кто-то пошел со мной. Это неплохая сделка. Ты хотел путешествовать, а мне все равно больше нечем заняться. Единственное, в чем я хорош, это в драках, а драться я могу везде, – он улыбнулся и пожал плечами. – Честно говоря, я не настолько себе доверяю, чтобы оставаться один. А если я вернусь домой в Даллас, то уйду в запой. Или умру. Ты нужен мне.

Он так легко это произнес. «Ты нужен мне». Я диву давался, как возможно, что такой крепкий парень, как Таг, – парень, который дрался просто забавы ради, – мог признаться в подобном. Или верить в это. Я никогда ни в ком не нуждался и не произносил эти слова другому человеку. Подобные признания равносильны признанию в любви, и это меня пугало. Мне казалось, что я нарушаю один из своих законов. Но в тот момент, с приближающимся утром и свободой на расстоянии вытянутых пальцев, я был вынужден признать, что тоже нуждался в Таге.

Из нас вышла странная парочка. Правонарушитель смешанной расы, который не мог перестать рисовать, и крупный техасец с огромным самомнением и лохматой прической. Но Таг говорил правду. Мы оба застряли. Потерялись. Нас ничто не держало, но мы не знали, куда двигаться дальше. Я просто хотел свободы, а Таг не хотел быть один. Мне нужны были его деньги, а ему – моя компания, как бы печально это ни звучало. Поэтому мы уехали. Сбежали. И никогда не оглядывались.

– Мы просто кинемся в бега, Моисей. Как ты там говорил? Тут, там, на другом конце света? От себя не сбежишь. Поэтому я предлагаю держаться вместе, пока мы не найдем себя, лады? Пока мы не разберемся, как жить с самими собой.

Так он сказал, и так мы и поступили. Давид Таггерт стал моим лучшим другом. Когда я нуждался в нем больше всего, он подхватывал меня и ни в коем случае не отпускал.

Поэтому теперь я просто обязан его найти.

Больше всего меня пугает, что, возможно, он нашел свои ответы. Что он в точности понимает, что делает. Понимает, кто он такой. Быть может, он все же разобрался в этом мире. Но, когда нам было восемнадцать, мы заключили сделку. А в моем понимании – сделка есть сделка.

«Мне нужен кто-то, кто проследит, чтобы я не убил себя. Кто-то достаточно крупный, чтобы сдержать меня, если я решу нажраться. Бей меня по лицу, толкай на землю, выбивай из меня все дерьмо. Главное, проследи, чтобы я оставался трезвым и живым».

Он хотел, чтобы я спас ему жизнь.

Я лишь надеялся, что еще не слишком поздно.

Мой бар называется «Таг», потому что он мой. Да, вот так все просто. После приобретения я пару недель размышлял над названием, пытаясь придумать что-то запоминающееся, изобретательное, но в конечном итоге просто налепил на него свое имя. В этом есть определенная логика, верно? Когда что-то принадлежит тебе, ты называешь его своим именем.

Поскольку я бывший алкоголик, кому-то владение баром могло бы показаться настоящим мазохизмом, но я купил его не ради выпивки. Каждый раз, входя внутрь, окидывая взглядом помещение, становясь за барную стойку и наливая кому-то коктейль, я чувствую себя могущественным. Будто я одолел своих демонов или как минимум дал им сдачи. К тому же я мужчина, а бар – это мужская берлога в высшей степени. На стенах и потолке висит множество телевизоров с плоскими экранами, чтобы посетители могли смотреть несколько матчей одновременно, и бар делится на секции в соответствии с разными видами спорта. Если вы пришли посмотреть конкретный бой или футбольный матч, для вас всегда готов один из экранов. Внутри пахнет дорогими сигарами и кожей, хвоей и пачками денег – в общем, всеми ароматами, которые делают мужчин признательными за свой тестостерон. Оформление состоит из каменных стен, темного дерева, теплого освещения и симпатичных официанток. И я этим чертовски горжусь.

Но я не просто владелец бара. Мне принадлежит весь квартал. Бар на углу, небольшая крытая арена, где каждый вторник и раз в месяц по субботам проходят бои среди местных, спортзал за ней, а в конце квартала – магазин спорттоваров с моим лейблом «Команда Тага» на каждой поверхности. Над тренировочным залом находятся моя квартира и еще две, которые я сдаю знакомым по своему усмотрению. Весь этот квартал – маленький мир, сотворенный мной. И все связано между собой, каждый бизнес взаимодействует с другим.

Даже бар и бойцовская арена взаимосвязаны. По вечерам, когда боев нет, сиденья арены отгораживаются стеной из металлической гармошки, а клетка переоборудуется в сцену – укромную нишу с дюжиной столиков и диванов. Барная стойка, для удобства, находится прямо за углом, да и официантки постоянно обслуживают клиентов, чтобы им не нужно было вставать. Четыре вечера в неделю на этой маленькой арене разыгрывается совершенно иное шоу, абсолютно другое спортивное мероприятие. В центре клетки ставится пилон, и внутрь не пускают ни одного бойца – только женщин, одну за другой, которые кружатся и извиваются на шесте в ритм с пульсирующей музыкой, приглушенной для остальной части заведения. У меня в баре все строго – насколько это возможно с пилонами и полуголыми девами. Девушки танцуют, но не раздеваются и не ходят среди зрителей. Но это все равно достаточно сексуально и нескромно, чтобы отделить эту зону от остальной части бара. Она используется как комната для переговоров – я веду там больше дел, чем где-либо еще, – и является вишенкой на верхушке заведения, ориентированного на трудолюбивых мужчин, которые чувствуют себя в меру робкими и признательными за подобное времяпрепровождение.

«Таг» открылся два года назад, одновременно с запуском моей линии одежды и первым крупным боем, где я исколотил мужчину, которого не должен был одолеть. Я отправил его в нокаут и стал пользоваться повышенным спросом. Все было идеально просчитано, один мой успех проложил путь другому. Я был богатеньким сопляком, который вырос бизнесменом; ковбоем, который предпочел ездить на волне обожания, чем на лошади. Куда больше меня интересовало заниматься боями без правил и смешанными единоборствами, чем продолжать дело отца. Я мог бы этим заняться. Это тропа, вымощенная золотом, дорога привилегий и прав. Но ее вымостил не я, а я твердо убежден, что нельзя быть полностью счастливым, шагая по чужой тропе. Чужому пути. Чтобы обрести истинное счастье, нужно проложить его самому, даже если этот путь непрямой. Даже если придется построить мосты и проделать туннели в горах. Ничто не приносит больше удовольствия, чем прокладывание собственной дороги.

Я приехал в Солт-Лейк-Сити три года назад, готовым взяться за работу. У меня были деньги – частично мои, заработанные вместе с Моисеем, частично чужие. Я был богатеньким мальчиком, но не глупым. Я знал, что мне нужен капитал, чтобы построить империю. Порой нужны деньги, чтобы делать деньги. Поэтому я взял их у отца, дав себе клятву, что верну полную сумму до своей смерти или до своего тридцатилетия. В зависимости от того, что наступит раньше.

В мои двадцать шесть у меня уже не было больших запасов времени или просторов для маневров. Но я успешно продвигался, дела у моего бара шли очень хорошо. Подтверждения тому окружали меня повсюду, когда я вошел в заведение вечером понедельника – обычно самого непродуктивного дня недели: к переполненным столикам и веселому ропоту расслабленных посетителей.