Она - Владимир Валерьевич Любимов

вечером, мы вернулись в автомобиль. Вскоре непринуждённая беседа переросла в поцелуи и нежности. Какое-то время мы, обнявшись и держась за ладони, наблюдали за неспешно двигающимися за окном ночными улицами, перекрёстками и домами. Нет ничего приятнее, чем помолчать в компании родного человека. Мы оба понимали это и ценили мгновения гармонии. Нас не волновали заботы и невзгоды. Они где-то там, снаружи щита наших отношений. Важно, что здесь и сейчас мы вместе.

Машина завернула в знакомый двор, и сердце уколола грусть. Совсем скоро нам придётся расстаться. Да, я не питал иллюзий. Мы не поженимся, не заведём детей, не встретим вместе старость. Мы не растворимся в семейной рутине, не поссоримся на бытовой почве. Наш удел — нечастые, но яркие свидания.

Однако… мы всё равно вместе. Спустя дни и расстояния мы снова тянемся друг к другу, чтобы убедиться, что ещё не конец. Что наш огонь не угас.

Тотем наших отношений — мотылёк. Живёт недолго, но ярко. Сколько таких мотыльков уже сгорело? А скольким только предстоит? Не знаю, но каждое очередное свидание воспринимаю как последнее. Кто знает, вдруг и правда мы больше не увидимся?

Шофёр открыл для Неё дверь, и Она подала ему руку. Я почувствовал негодование, ревность и желание сделать выговор, но передумал. За всё время нашего короткого знакомства он вёл себя исключительно профессионально и не заслужил подобного.

Я рассчитался с водителем, поблагодарил за хорошую службу и отправил домой. Больше я не нуждался в его услугах. Ни сегодня, ни когда-либо ещё. Если уж брать судьбу в руки, то во всём.

Она ждала меня. Глаза возлюбленной излучали теплоту. Я приобнял Её за талию. Поцелуй обжёг губы, подарил надежду, распалил сердце. Этот дом больше не казался мне бездушной холодной коробкой. Его изъян был мне хорошо знаком, и, тоскливо вздохнув, мы направились на пятый этаж по лестнице.

Я шёл немного позади. Разумеется, специально. Манящие покачивания Её упругих бёдер… О, что же они со мною делали!

Когда мы подошли к двери, и Она принялась открывать её, я прислонился к Ней. Медленно убрал локоны в сторону и поцеловал в шею. Потом ещё чуть выше. И ещё.

Она замерла, подала голову немного в сторону, чтобы я не останавливался. Мои руки скользили по Её божественно сложенному телу. Она развернулась, губы вновь обожгло. Сердце искрило страстью. В глазах померкло — мы провалились сквозь открытую дверь на пол квартиры.

Я нежился под тёплым одеялом. Сберегая последние остатки грёз, не спешил открывать глаза. Вдруг почувствовал шевеление и в приятном предвкушении придвинулся ближе.

Губы стали влажными. Потом щека. Её волосы приятно щекотали лицо. Но в какой-то момент я заподозрил неладное, разлепил веки и увидел возмущённую мордочку кошки.

— Фу, блин! — в расстроенных чувствах я спихнул Мурку с кровати. — Кыш.

Обиженное животное чёрной молнией метнулось из комнаты, а я принялся вытирать одеялом лицо.

Чувствовал, что сегодняшний сон был особенно интересным. Но встреча с кошкой, видимо, перевозбудила нейроны мозга, и висевшее на одной ниточке воспоминание сорвалось в бездну забвения.

Встав, первым делом открыл сплошную рулонную штору. Из окна ударило летнее солнышко. Это же сколько я проспал? Народ за окном неохотно передвигался, и я с облегчением вспомнил, что сегодня выходной.

Ой, как же хорошо!

Можно не переживать, что опоздал, не выслушивать нудные замечания шефа. Не нужно бежать на остановку и забиваться в переполненный автобус, что придуман для дополнительного угнетения рабочего класса.

Можно выдохнуть, поскольку ближайшие два дня я не увижу кислые лица коллег. Я приоткрыл пластиковое окно на проветривание, в нос ударил лёгкий приятный аромат цветущей внизу черемухи.

Такое странное ощущение…

Вдруг почудились звуки из ванной, будто там кто-то моется. Окинул взглядом мятую кровать, брошенные на пол джинсы и забытую бутылку пива у кресла. Ни единого признака, что я кого-то привёл к себе — было бы чище. Стоило сделать шаг, как ванная затихла, будто ничего и не было. На всякий случай отворил дверь. Конечно, никого.

Да-а, дела.

Закрыв дверь, заметил уставившуюся на меня Мурку. В её глазах читалось: «Бабу надо тебе завести, а то так и до дурки недалеко!»

Целиком и полностью согласившись с кошкой, я отправился на маленькую кухню съёмной однушки, чтобы заварить кофе. В тот момент, когда я хотел посетить туалет, раздался телефонный звонок.

— Здаров! Ну, как ты там? Всё маешься от творческого кризиса?

Само собой Олег в курсе моего хобби — писательства. И, конечно же, он знает, что в последнее время я не могу творить.

Подтвердив догадку Олега кратким «да», я обрёк себя на очередное повествование о нелёгких отношениях с его девушкой. А если точнее, он снова захотел поплакаться о том, какая она плохая. Сам Олег предпочитал называть нытьё «помощью». Вдруг на основе его душевных излияний у меня родится гениальный сюжет?

Единственное, что может родиться после многочасовых выслушиваний подобного бреда, так это невроз!

В один момент мне надоело. Вот почему я сидел и жалел себя, не решаясь остановить этот разговор? Кофе давно остыл, пустой желудок урчал, мочевой пузырь вот-вот норовил лопнуть, а я сидел и слушал великовозрастного детину, который в свои тридцать с хреном лет не научился разбираться в тонкой душевной организации женщин.

— Олежа, люди, которые хотят быть вместе, просто будут вместе. Без штампов в паспорте. Им не нужны доказательства любви! — выпалил я в край остервенев, будто именно друг виновен в моём жалком существовании. В том, что я хожу на ненавистную работу с нищенской зарплатой, что снимаю потрёпанную годами однушку с соседями-алкашами напротив, что живу один-одинёшенек и к тому же что я — горе-писатель, который пишет только в стол.

В этот момент я вспомнил сон. Вспомнил, произнеся те самые слова. Вспомнил Её. В воздухе вновь витал запах весенней свежести с лёгкими нотками черёмухи.

— А Надя твоя, — продолжил я, растерянно оглядываясь и вдыхая сладкий аромат Её духов, — просто хочет штамп в паспорте, красивые фотки в свадебном платье, а на тебя ей всё равно! Не ты, так другой.

Олег потом что-то говорил в трубку. По интонации вроде соглашался, но я уже не слушал. Мозг привычно вошёл в режим отсеивания лишнего, выцепляя только ключевые слова, чтобы можно было вновь вернуться в разговор в случае чего.

Я был с Ней.

Разумеется, Она — не кто иная, как муза. Уж не знаю, верить теперь в мистику или это всего лишь плод моей фантазии? Её образ и поведение, нездоровые отношения, сложившиеся между