В очень странной позе - Ильяс Сибгатулин

можно так объединять!.. Греховно это!..»

«Зато, как получается… хех, гляди-ка, Ангел, как наши инструменты вместе сверкают в ее руках!..»

«Давай без этих пошлостей…»

«Нет, я серьезно, красная молния и белая молния… Даже меня завораживает… А смотри, как она их скрестила и в работу…»

«Ндааа… выглядит эффективно… хоть и богохульно… Работа спорится… Да, Элиза?»

«Да вот мне так не кажется, — я выдохнула, — камень этот… не крошится».

— Не дробится, — сообщила я доктору Анджалу.

— Вижу, — услышала тихий напряженный ответ, — Ладно, ты проделала хорошую работу. Тут в другом дело. Канал у него мочеточный слишком узкий. Надо расширитель ставить.

— Принято. Гульзум, подай, пожалуйста, стенд-катетер. Спасибо… Приступаю к введению катетера.

«Давай, сестренка!.. Это у тебя в меде отлично получалось!..»

«Кхм, там манекены были…»

«Блин, Ангел, харэ обламывать кайф!.. Смотри, как она снова наши молнии объединяет. Сейчас все получится!»

«С божьей помощью…»

«И дьявольской…. Ахахаха!»

В эту операцию мне действительно казалось, что какие-то высшие силы сговорились и, хоть и нехотя, отдали мне свои силы — и благие, и не очень — чтобы я смогла довести дело до конца.

Странно все это. Но все, вроде, сработало.

Я успешно завершила установку стенда, хоть и не смогла раздробить камень.

Эдмунд Розенберг больше не дергался, а мирно лежал, пока медсестры не перенесли его на каталку.

VI

Пока меня везли в палату, я несколько раз отключался. Окончательно пришел в себя в большой зале.

В руке капельница, голова еще немного гудит, но сознание ясное.

Рядом лежал мужчина с заклеенными скотчем глазами. На его голове осталась поредевшая проседь волос, а руки иссохли, олицетворяя фразу «кожа да кости».

Сначала он дышал мерно, явно находясь под действием общего наркоза. Но через пару минут начал шевелиться, просыпаясь. А потом я заметил, как у него началась паника.

«Представьте, сознание к вам возвращается. Но тело будто устало жить и толком не откликается на сигналы к действию. В ушах звон, глаза залеплены и нет возможности поднять веки, а в горло до самых легких вставлена дыхательная трубка. Вы как будто в живом гробу. Паника? Паника».

Пациент задергал головой, силясь привести себя в чувства и пытаясь что-то сказать и сделать. И тут его увидел медбрат.

— Спокойно, спокойно, — прошептал на ухо пациенту, — вы в больнице, наркоз пройдет через полчаса. Лежите, не дергайтесь.

Мужчина понимающе кинул и с явным облегчением опустил голову на подушку.

«Да, наверно, также чувствовала себя моя мама после операции… Также чувствовал себя мой папа в реанимации в последние дни своей жизни… Полная беззащитность и беспомощность…»

«Не грусти так, Эдичка»

«Лучше о себе парься, вон у тебя капельница кончилась».

Я позвал медсестру. Она заменила мне лекарство, а через какое-то время увезла в мою палату.

Там меня встретили одобрительные усмешки от соседей.

— А! Еще одного вялого привезли!

— Хех, можно подумать, что ты таким же не был!

— Поэтому и весело, что был!

Потом был недолгий отход от анестезии — я постепенно начинал чувствовать свои ноги: палец за пальцем, мышцу за мышцей.

Затем позвонила мама и завалила вопросами. Успокоил ее и успел даже переброситься парой слов с подрастающим сыном.

А затем, поудобнее улегшись в постели, уснул. В палате было свежо, летний ветерок украдкой заглядывал в помещения больницы, охлаждая нагретые солнцем поверхности и мысли. Поэтому в удобной кровати спалось замечательно.

Проснулся уже в сумерках. Из троих соседей по палате осталось двое — они играли в карты, поставив между двух кроватей небольшой столик. Окно было открыто настежь, и через москитную сетку в комнату проникали вечерние «скрипки» цикад. В комнате горел свет, а на свободной трети стола уместились ароматно пахнущие яства.

Когда я попробовал встать, то понял, что нестерпимо хочу в туалет. Все из-за трубки, выходящей из моего пениса — мешок на другом конце трубки был полон. Оказывается, во сне я облегчался несколько раз, сам того не зная, ведь нижняя часть тела была мне неподконтрольна.

— Попробуй сначала подвигать пальцами ног, — посоветовал старший сосед, — а еще по ляжкам побей, чтоб кровь прилила.

— Спасибо, попробую.

Через пару минут удалось встать, пробежаться до туалетной комнаты и слить накопленную в мешок жидкость. Облегчению не было предела.

Соседи предложили мне ужин, но я насладился лишь теплым чаем. От партии в карты второй раз не отказывался и весело провел досуг.

Сон долго не шел. А вот боль в почке снова вернулась — операция давала знать о себе. К тому же мочеиспускание через трубку не прибавляло комфорта. Из уретры пока выходили кровавые ошметки внутренней плоти. Медсестры сказали, что так будет до завтра.

Как я сказал, сон не шел. Даже после обезболивающих. Внутренние голоса ангелов и демонов тоже молчали.

Но час просмотра различных шоу в интернете дал свой результат. Я закемарил, даже не достав наушники.

Утром в палату вошел доктор Анджал с интернами.

— Доброе утро, жалобы есть?

— Да, — откликнулся молодой Шаях на соседней койке, — у меня трубка вся забилась, в паху из-за этого болит все, а помочиться хочется сильно.

— Так вы трубку разминайте, — посоветовал врач, — у вас застой, понимаете? Сгустки крови застряли, вы их разомните в трубке, а затем моча сама пойдет.

Шаях кивнул.

— Идите сейчас в туалет.

Парень встал и, морщась отправился выполнять указания Анджала.

— Кирсеен, у вас что?

— Все хорошо, доктор! Здоров, как высушенная рыба. Ахахаха!

— А вы, Розенберг?

— Да, я тоже в норме. Но мне бы еще обезболивающих.

— Сделаем. Смотрите, ваш камень мы убрать не смогли, потому что у вас очень узкий мочеточник, — он на пальцах стал показывать мне, где именно и как застрял камень, — мы установили стенд-катетер. Он расширит канал, и накопленный конкремент сам выйдет.

— И как долго мне так ходить?

— Месяц. Потом снова к нам запишитесь, и мы катетер уберем. Понятно?

— Да.

— Больше вопросов нет ни у кого?.. Ну тогда хорошего дня. Если что, зовите медсестер.

Коллегия врачей ушла.

— Да, у меня тоже этот катетер стоял, — посмеиваясь стал вспоминать крепкий Кирсеен, поглядывая на меня, — месяц стоял, а когда надо было вытаскивать я сглупил.

— Что вы сделали?

— Да там…, — он махнул рукой в сторону, — брат двоюродный попросил помочь… дом строит. Надо было цемент разгрузить…

— Надорвались?

— Да. Тяжести с этим катетером вообще нельзя таскать. Я вот после этого цемента домой пришел… ссать захотелось сильно, вот тут в животе заболело резко. Пошел в туалет, а у меня струя с кровью…

— И что теперь?

Он снова усмехнулся.

— Вот