Комната мертвых - Крис Муни

— Саманта Джеймс, мисс Сентябрь. — Куп показал ей фото на развороте журнала. — После дней и ночей, которые Саманта проводит, спасая бездомных котят и щенков из приютов, где их подвергают эвтаназии, она предпочитает расслабиться на пляже с бутылочкой пива и хорошей книгой. Держу пари, она обожает романы Джейн Остин.

Дарби рассмеялась.

— Ты-то откуда знаком с творчеством Джейн Остин?

— Я встречаюсь с одной девушкой. Ее зовут Шерил. Так вот, она без ума от Джейн Остин.

— Как и любая женщина, если хочешь знать.

— Нет, она действительно без ума от нее, точно тебе говорю. Иногда мы… э-э… разыгрываем ролевые игры, так она заставляет меня надевать сюртук и изображать Дарси из этого кошмарного фильма «Гордость и предубеждение».

Дарби улыбнулась, вспоминая Колина Ферта в роли мистера Дарси.

— У тебя сейчас то же самое мечтательное выражение, что появляется на лице и у Шерил, — заметил Куп. — Я что-то пропустил?

— Ты все равно не поймешь. Займись лучше своей книжкой с картинками.

Дарби встала, скатала носки и отправила их в большую пластиковую корзину с крышкой.

— Отличный бросок. Кстати, как у тебя дела с этим банкиром-яппи?[2]

— Мы с Тимом больше не встречаемся, — сообщила Дарси, стягивая через голову влажную от пота футболку.

— С чего бы вдруг?

— Типичная история. Я хочу сделать карьеру. И еще не готова взять на себя связанные с семьей обязательства. Я…

— Гомик[3].

— И это тоже.

— И как ты догадалась, что он гомик?

— Он — не гомик, тупица! Тим славный парень, просто мы не созданы друг для друга. Лучше посмотри сюда. — Дарби взяла в руки свой ремень и вынула из ножен небольшой нож. — А еще здесь есть место для режущей проволоки-удавки и других маленьких штучек…

— Господи, когда же ты наконец выйдешь замуж? Мне было бы интересно почитать твой список свадебных подарков.

— Все это можно не покупать. Свой боевой пояс я заберу с собой.

— Мои поздравления! — пробормотал Куп, снова уткнувшись носом в журнал.

Дарби выскользнула из штанов и осталась перед ним в одном черном бюстгальтере для бега и тренировочных шортах. Она ничуть не стеснялась его. Купу не раз доводилось лицезреть ее в таком виде. Они вместе ходили в тренажерный зал, а после работы частенько бегали в Паблик-гарден.

И на протяжении двух последних недель она отказывалась пользоваться женской раздевалкой. Она одевалась здесь, в укромном уголке, тогда как мужчины оккупировали остальные проходы. Они сидели и расхаживали голыми в душевую и обратно. Эти мачо едва удостаивали ее взглядом или коротким кивком. Вся сексуальная энергия, которой они обладали на старте, без остатка ушла на то, чтобы преодолеть «Дорогу в Изумрудный город» и прочие прелести, которые подкидывал им неутомимый Хейг.

Перебросив через плечо чистое полотенце, Дарби подхватила груду грязного белья и отнесла его в пластмассовую корзину, стоявшую возле раковины. Она развязала эластичную ленту, которой были перехвачены волосы, и взглянула на себя в зеркало. Ее взгляд сразу же наткнулся на тонкий белый шрам, заметный даже под слоем грима на искусственной скуле. Имплантат заменил кость, вдребезги разбитую топором Бродяги.

Дарби намочила полотенце и принялась стирать с лица остатки краски. Куп не отрываясь смотрел на нее. Их взгляды встретились в зеркале.

— Классные у тебя шашечки на прессе, — обронил он.

Дарби опустила глаза на раковину, чувствуя, как перехватило дыхание. Не столько от комплимента, сколько от странного чувства, которое она испытывала в последнее время, когда в конце рабочего дня в груди возникало сладкое жжение от звука голоса Купа. Иногда, томясь в одиночестве своей квартиры, она ловила себя на мысли о нем. Пожалуй, Куп более всего подходил на роль члена семьи — причем единственного, учитывая, что мать ее уже умерла. Дарби часто спрашивала себя, а не вызвано ли это чувство тем, что совсем недавно Купу предложили новую работу. К нему обратилась компания из Лондона, занимавшаяся внедрением последних достижений в области экспертизы отпечатков пальцев, на чем специализировался и он.

— Есть новости из Лондона? — поинтересовалась она.

— Они повысили ставку.

— Ты собираешься принять их предложение?

— Скажи мне сама.

— Сказать тебе что?

— Что будешь скучать по мне.

— Все будут скучать по тебе.

— А ты в особенности. Я уеду, и ты окончательно отгородишься от мира в своей квартире в фешенебельном районе Бикон-Хилл, будешь слушать Джона Майера и топить печали в ирландском виски.

— Не смей так говорить!

— Чего? Что ты будешь скучать обо мне?

— Нет, что я буду слушать Джона Майера. — Дарби вытащила из своего шкафчика чистое полотенце. — Мне нужно по-быстрому принять душ. Дай мне пять минут.

— Можешь не спешить, Грязный Гарри[4].

4

Перед тем как ехать в Белхэм, Дарби хотела узнать как можно больше о совершенном преступлении. Выезжая из Бостона, она несколько раз пыталась дозвониться Арти Пайну, но всякий раз автомат переадресовывал вызов на голосовую почту. Потерпев неудачу в очередной раз, Дарби оставила ему сообщение.

В эфире «ВБЗ», бостонской радиостанции круглосуточного вещания, уже несколько раз прозвучал репортаж о громком убийстве. Но из двадцатисекундного сообщения, записанного находящимся на месте происшествия репортером, сложно было что-либо понять: «…в Белхэме женщина и ее сын стали жертвами преступления, которое, по мнению полиции, напоминает небрежную имитацию грабежа со взломом. Женщина погибла на месте, а ее сын в критическом состоянии доставлен в Центральную клинику Бостона. Представители полиции Белхэма отказываются сообщать имена жертв, но источник, близко знакомый с ходом расследования, назвал преступление зверским и бесчеловечным, худшим из всего, что ему доводилось видеть».

Репортаж закончился, и радиостанция начала передавать местный прогноз погоды. Снова дожди и одуряющая влажность. Жители день и ночь не выключали кондиционеры в домах, и система электроснабжения начала работать с перебоями. Диктор сообщил, что следует ожидать веерного отключения электроэнергии.