Анагел мой. Колесница Богов - Роман Дингер

и более взрослых. Других таких, как мы, здесь нет, так что мы полноправные хозяева ситуации. А уж если и прилетит кто, то только за нами! — Риур говорил с таким убеждением и спокойствием, что Кримм невольно кивнул головой, слушая. — Образцов растительности поблизости просто огромное количество. Море — вот оно, за двумя грядами, а там, сам знаешь, жизнь просто кишит.

— Хватит ли материала для исследований… — с сомнением произнёс Кримм, посмотрев на тонкий лист монитора, переливающийся желтым с голубым: кристаллические образователи сейчас пребывали в состоянии покоя, не передавая и не обрабатывая информацию из блоков. — У нас тут хватает, конечно, дополнительных добавок, из которых можно было бы…

— Вот видишь — хватает, — перебил его спокойно Риур, не открывая глаз. — Молекулярный анализатор в порядке? Уже хорошо. И раз есть дополнительные добавки, то тут уж само Небо велело заняться делом.

— А что ты собрался исследовать, кстати?

— Всё! — твердо ответил Риур и открыл глаза. — Тут целое поле для деятельности, понимаешь? Надо только решить, какие именно образцы нужны. Или Субстантов или растительность. Субстанты интересней с точки зрения развития, потому что недолговечны и жизнь идёт быстро, да и интересней наблюдать, как они движутся к разумной жизни. С растительностью похуже, требуется много сезонов, чтобы выяснить, какие видовые изменения происходят. Выбирай.

— Ты сказал, что они на тебя напали? — медленно произнёс Кримм, укладывая последние записи на полку. Щелкнуло и тонкие прозрачные ленты, вытянувшиеся из краёв, прочно пристегнули серебристые блоки записей к полке.

— Ну, их можно понять, — усмехнулся Риур. — Стоит перед ними непонятный я, совсем на них не похожий, чистенький, здоровый… Чего б не напасть? Вспомни колонию Сай. Те вообще склонны были разбирать на молекулы всё непонятное для них, а восстановить ума не хватало. А эти просто испугались.

— Скорее всего. Если учесть, что они в основном выживают больше, чем живут. Хотя, надо отметить, выживают удачно.

— Угу. Вот и появилась мысль одна…

— Ты о чём?

— Да так, — отмахнулся Риур и встал. — Всего лишь идейка одна. Может, и проверю со временем. А пока надо подумать, как обжиться здесь. У нас фактически идеальные условия для проживания, лишь решить осталось, где будем. Я предлагаю прийти жить к Субстантам. Можно сейчас.

— Куда?! Зачем?

— Жить, зачем же ещё? Почему нет?

— Лучше изнутри всё смотреть, чем сверху? Логично.

— И я о том же. Тем более, что изнутри всегда интереснее. Можно, например, пойти на охоту с ними. Или посмотреть, как они живут в пещерах. Ещё что-нибудь. Как думаешь?

Риур взял тонкую скатку из полимерного пластика, запоминающего последнюю принятую форму, сунул туда две прозрачных пробирки, инъектор, две пищевых пилюли и аптечку. Пристегнул к поясу и улыбнулся Кримму, стоявшему с напряжённым лицом:

— Не унывай, Младший! Видят Небеса, мы перевернём этот мир. Ты пойдёшь?

— Импульсивность — не лучшее качество, Старший, — угрюмо ответил Кримм. — Прямо сейчас?

— А чего ждать? — пожал плечами Риур. — Времени навалом ведь. Познакомимся, развеемся. Я уже пылью покрываюсь.

— Почему же на станции не покрывался?

— Потому что в лаборатории торчал. А она, Младший, стерильна! — улыбнулся пилот. — И куда в космосе идти, а?

— Всё равно… Сразу и к Субстантам… Не знаю.

— А я знаю. В общем, ты пока думай. А я пройдусь.

Он вышел из катера. А Кримм, постояв немного, попробовал активировать аварийный блок и бессильно опустился на стул, когда блок не отозвался…

…Хэ облизнул пальцы и потянулся за ещё одним куском мяса, зыркнув на Ма, который тоже протянул руку за этим же куском. Брат дёрнулся и стушевался, быстро схватил небольшую кость с краю и отполз в сторону. Хэ благосклонно ухмыльнулся и оторвал кусочек, который протянул Ма:

— Ешь.

Брат отмахнулся, обсасывая кость. Хэ пожал плечами и, жуя, стал наблюдать за Ва, молодой женщиной, крепкой, невысокой, стройным, почти безволосым телом во многом отличавшейся от женщин-сородичей, которые для Хэ были почти на одно лицо. Ну, кроме моментов, когда он их брал, если ему разрешалось. А Ва была другой: гибкая, сбитая крепко, но стройная, длинные ноги с грубыми ступнями, которые охотнику казались очень красивыми, ловкие пальцы, которыми она умело вскрывала раковины съедобных моллюсков — Хэ постоянно находил для себя в женщине какие-то черты, которые смутно его влекли. Жила она в общине немного обособленно, никого близко не подпуская, благо, что огромная пещера, в которой обитало племя, могла давать уютные уголки для уединения. Но и от общения Ва не уходила, принимая участие в общих охотах. Родителей её никто не помнил, кроме неё, а она и не распространялась о них. Каи, старший охотник, пытался взять её, но получил жёсткий отпор. Больше к ней никто не хотел подходить. Ну, кроме Хэ. Который никак не мог решиться на это.

Вообще, в племени было разделение на семьи. Если тебе нравилась женщина, то ты говорил всем об этом. Если, конечно, женщина не против была продолжать с тобой род. Тогда нельзя такую брать, когда захочется, она была лишь для своего охотника. Впрочем, если он погибал, женщина опять была ничьей. Можно было взять такую, когда было желание и женщина не истекала кровью. Пока очередной мужчина не решался взять в жёны молодую и сильную из племени. Впрочем, одинокие женщины в племени не были совсем уж одиночками, принимая участие в охоте и воспитании детей, неважно, своих или чужих, племя оберегало род хорошо. Охотники частенько ложились с одиночками рядом, если его жена истекала кровью. Никто не возражал. А вот дети были общими. Каждый спал рядом с матерью, но воспитывали их все из племени, чаще, конечно, женщины, но и мужчины иногда тоже учили отпрысков премудростям охоты и рыбалки, не разделяя на своих и чужих. Всё равно не всегда знали, кто их настоящий отец, да никто особо не задумывался…

Ва изредка бросала на охотника взгляды, будто призывая обратить на неё внимание. Хэ и так уже давно заглядывался на её волосы и ноги, но подойти и взять её не мог. Почему-то волновался сильно. Пару раз подходил, когда она у реки сидела. Даже взял решительно за плечо, нагибая, но Ва вдруг мягко подалась сама, распахивая шкуру на бёдрах, и легла на спину. И охотник вдруг заробел, глядя в её глаза. Тогда он ничего не сделал, лишь ушёл молча. Правда, половину ночи не спал, извертевшись, будто муравей на углях. Желание распирало изнутри, но теперь оно походило на что-то другое: хотелось погладить Ва, прижать к себе, не просто так, а подольше… Так и не решив, что