Испорченный Найт-Крик - Кей Си Кин

на некоторые вопросы, и выражение его лица сказало мне, что он готов поделиться, но насколько я на самом деле могу ему поверить? Я боюсь думать о том, о чем еще он мог мне солгать, даже если часть меня все еще хочет доверять ему без вопросов.

Мне также нужно выяснить, что я на самом деле собираюсь делать со своей жизнью в ближайшем будущем. Я не могу продолжать оставаться здесь. Какими бы милыми ни были Бетани и Райан, я стою у них на пути, а у них полно дел с Коди. Им не нужно беспокоиться о заботе о подростке или о драме, с которой я пришла.

Черт. У меня сильное желание спрятать голову в песок и притвориться, что моя жизнь не становилась все хуже и хуже, но мой отец перевернулся бы в могиле, если бы я позволила Илане или "Звездам" сломать меня.

Они явно пытались сломить его, моя мама, Боже, даже родители Арчи — или мои родители? Я не знаю, но я не позволю себе стать еще одной из их жертв. Меня нелегко сломить, и это не изменится для этих психованных ублюдков.

Мой телефон вибрирует на прикроватном столике, и я поворачиваю голову набок, уставившись на вызывающее устройство, пока нахожу в себе силы встать. Схватив телефон, я чувствую, как мое сердце замирает в груди, когда на экране появляется — Мама.

Пытаясь ответить на ее звонок, я спускаю ноги с кровати и сажусь. Как бы сильно я ни хотела услышать ее голос, часть меня в ярости, что ей потребовалось так много времени, чтобы связаться со мной.

Я молчу, нажимая на зеленую кнопку, ожидая, пока она заговорит первой. Она у меня в долгу. Тишина заполняет линию, пока я осматриваю комнату вокруг меня. Бледно-желтые стены придают помещению ощущение домашнего уюта, а белая мебель и двуспальная кровать в центре комнаты делают ее идеальной комнатой для гостей.

Боже, здесь больше похоже на дом, чем в доме Фримонтов, даже если это не пляж.

— Иден? Ты здесь? — Голос моей матери доносится из трубки, в ее тоне слышится смесь раздражения и беспокойства.

— Это правда? — Спрашиваю я, скрещивая ноги, поскольку сразу перехожу к делу, не обращая внимания ни на какие любезности. Я уверена, что она видела множество моих сообщений и слышала, как в моих голосовых сообщениях повторялось одно и то же, причем моя интонация варьировалась от тихого гнева до яростных воплей.

— Иден, что происходит? — спрашивает она после долгой паузы, изображая застенчивость, и это чертовски меня бесит.

— Мама, мне нужно, чтобы ты сказала мне, правда ли это, — медленно повторяю я в изнеможении, слова давят мне на язык, а пульс отдается в ушах. Меня встречает тишина, которая длится, кажется, целую вечность, пока она не произносит одно-единственное слово.

— Да.

Это едва громче шепота, но последствия сотрясают землю. Я с трудом сглатываю, задыхаясь от любого ответа, который мог у меня получиться. Наконец-то услышать от нее часть правды ошеломляет меня больше, чем я ожидала.

Переводя дыхание, я сильно прикусываю губу, когда мои глаза сосредотачиваются на своей дрожащей руке.

— Итак, просто для пояснения, ты вынудила меня переехать в твой ядовитый родной город и оставаться в доме какого-то незнакомца, пока я не узнаю, что живу со своим гребаным братом-близнецом, и все это ты держала при себе? — Прежде чем она успевает ответить, я обнаруживаю весь гнев, который копился во мне. Продолжаю, прежде чем она успевает вымолвить хоть слово. Я встаю с кровати и прохаживаюсь рядом с ней. — Ты знаешь, что кто-то написал гребаный фальшивый некролог в мою честь, а я даже не знаю, верны ли детали? Кто на самом деле мои мать и отец, мам?

— Мне так жаль, Иден, — бормочет она, повторяя те же извинения, что и Арчи, и это меня задевает.

— Если бы тебе было жаль, ты бы объяснила это мне, Дженнифер, — выпаливаю я, и она тяжело вздыхает в трубку.

— Все не так просто, Иден. Я мало что могу сказать.

Я в гневе хлопаю рукой по комоду, опускаясь в изножье кровати, поскольку она не рассказывает мне больше никаких подробностей о моей реальной жизни.

— Ты лжешь! К черту последствия, мам. Скажи мне что-нибудь, что угодно… Пожалуйста, — отчаянно умоляю я.

— От последствий зависит твоя жизнь, Иден. Я могу мириться с твоей ненавистью ко мне до тех пор, пока это позволяет тебе дышать.

Я замолкаю от грубости в ее словах. Я могу понять ее рассуждения, но лучше от этого мне все равно не становится. Падая обратно на кровать, я чувствую себя еще более одинокой, чем когда-либо прежде. Я подумала…Я думала, что это положит конец секретам с моей мамой, но она ничего мне не рассказывает.

— Расскажи мне что-нибудь реальное о том, кто я и почему мы порознь, — шепчу я, отчаянно нуждаясь в чем-нибудь, за что можно было бы ухватиться.

— Ты знаешь, кто ты, Иден. Несмотря ни на что, мы с твоим отцом навсегда останемся твоими родителями. Ричард и Анабель потрясающие. Я так по ним скучаю. Я знаю, что с ними ты в безопасности. С ними ты всегда будешь в безопасности.

Подожди? Разве она не знает?

— Мама, Анабель умерла… от рака. В доме Фримонтов только Арчи и Ричард. — Я слышу, как у нее перехватывает дыхание, когда до нее доходят мои слова.

— О Боже, нет, — всхлипывает она, ее голос хриплый от эмоций, и я даже отсюда чувствую ее боль. — Бедный Ричард, и Арчи тоже. Боже милостивый. Я люблю тебя, Иден, очень, очень сильно. Прости, что я была ужасным человеком. Мне жаль, что я не доказала тебе этого раньше. — Ее крики становятся громче по мере того, как мои собственные глаза затуманиваются.

Я не знаю, что сказать или как утешить ее, и у меня в голове не укладывается, почему смысл этого звонка полностью перевернулся с ног на голову. Я знаю, что бесполезно настаивать на большем, когда она в таком состоянии, полная отвращения к себе и жалости.

— Я отпущу тебя, мама. Я знаю, что это так сложно осознать, но могу я задать тебе еще один вопрос, прежде чем мы закончим?

— Конечно, я просто не могу обещать, что смогу ответить. — Я напрягаю слух, надеясь услышать что-нибудь вокруг нее, но в трубке нет ничего, кроме тишины.

— Я знаю, что в этом городе всегда происходит что-то большее. Тебя заставили разлучить нас с Арчи?

Меня встречает тишина. Мне даже приходится проверять свой