Пупок. Рассказы красного червяка - Виктор Ерофеев

— Иначе — не получится, — печально сказал Юрий Тарасович, сидя в ванне напротив нее.

— Ты соображаешь, что ты мне предлагаешь?!

Вода капала с обвислых сосков.

— Но иначе…

— Что значит иначе? Ты сказал: там холодно. Ладно. Хотя, Юра, там, в постели, было тепло. Пошли сюда. Здесь Африка!!! Я первый раз в жизни сижу с мужчиной в одной ванне. Ты сказал, что любишь меня…

— Сказал.

— Можно ли любить женщину, Юра, и предлагать ей такую вещь? Я не знаю, почему я тебя не волную… Мой муж, допустим, мужик и подонок, но я ничего подобного от него не слышала… Это же, Юра, пойми меня правильно — зверство. Как ты мог такое предложить мне, Юра?

— Прости, — сказал Богаткин.

— И ты своей жене тоже такое предлагаешь?

— Она сама просит, — честно ответил Богаткин.

Озадаченная, Лидия Ивановна снова погрузилась в воду.

— Чудовищно… — пробормотала она. — А мы всегда в темноте, совестясь… Мой муж вообще человек стыдливый, на пляже стесняется переодеться. Ходит, ищет кусты погуще…

— Монах, — засмеялся Богаткин.

— Нет, в этом смысле он чистый человек… Ты себе не представляешь, как ты меня унизил!

Она заплакала.

— Ты меня любишь?

Богаткин помедлил с ответом.

— Почему ты молчишь?

Богаткин молчал.

— Юра, ты меня любишь?

— Прости, — сказал Богаткин. — Я тебя не люблю.

Лидия Ивановна перестала плакать.

— Уходи. Немедленно, — сказала она мертвым голосом.

Богаткин с шумом встал из воды, пряча стыд в горсти, как детскую соску-пустышку.

Проскакал с песней подполковник Сайтанов.

Прошел Федот Губернаторов, положительный персонаж моего романа.

Прошли Шверник и Шварцман.

Прошел и Глинка. Коварный тип.

Промчалась Бондаренко. Метнула на ходу:

— Усова не видели?

Прошла Сайтанова с припухшими железами.

— Ну, что, вставил ей? — спросил Арутюнов, все еще пахнущий лещом и пивом.

— Вставил, — сказал Богаткин.

— Ну, и как? — поинтересовался миниатюрный Харкевич.

— Кричала, — сказал Богаткин.

— Это хорошо, — одобрил Арутюнов.

— А где ваш друг Жданов? — спросил Богаткин.

— Отравился, — ответили Харкевич и Арутюнов.

Прошел отравившийся Жданов.

Богаткин оглушительно чихнул.

«Любопытная вещь, — подумал Богаткин, сморкаясь. — С виду Лидия Ивановна такая интеллигентная, такая деликатная женщина, а в жопе у нее растут густые черные волосы…»

— Парадокс, — прошептал Богаткин. Он был простужен и меланхоличен.

1978 год

Пушкин… Какое русское ухо не навострится при звуке этого священного звука?

Нет такого уха.

Гоголь… Какой русский глаз не блеснет от этого магического слова?

Нет такого глаза.

Достоевский… Какая русская душа не задохнется от одного только воспоминания о нем?

Нет такой души…

Толстой… Какое русское сердце не забьется ускоренно при встрече с графом?

Нет такого сердца.

Блок… Какой русский мозг не держит в памяти его серебряные строфы?

Нет такого мозга.

Чаадаев… Какая русская бровь не поползет вверх, услыша его пленительную речь?

Нет такой брови.

Лермонтов… Какое русское горло не сдавит спазм восторга при его упоминании?

Нет такого горла…

Марина Цветаева… Какие русские православные губы не задрожат при мысли о ней?

Нет таких губ…

Булгаков и Зощенко… Какие русские щеки не затрясутся от неудержимого смеха и брызг?

Нет таких щек…

Державин… Какая русская грудь не закричит от гордости при звоне этого хрустального сосуда?

Нет такой груди.

Чехов… Какой русский лоб не затоскует, не съежится при свисте этой сокровенной флейты?

Нет такого русского лба.

Великая русская литература… Какой русский хуй не встанет со своего места под музыку этого национального гимна?

Есть один такой хуй. Мы встанем, а он не встанет. Мы все встанем, кроме него. Одинокий, жалкий, занедуживший хуишка. Но если его приласкать, если по-человечески к нему отнестись, он тоже встанет.

1983 год

Все-таки мы еще недостаточно хорошо знаем свой город. С прискорбием сужу по себе. Особенно отдельные его части. Происшествие, имевшее со мной место, подстрекает меня поделиться кое-какими соображениями.

Во-первых, следует сказать прямо: у нас совершенно отсутствуют подробные карты города с обозначением всевозможных улиц, проездов, фонтанов и т. д. Старинные же карты давно основательно устарели. Прекрасно понимаю, что отсутствие подобных карт объясняется стратегическими мотивами. Это препятствие для вторжения в город.

Потенциальный вражеский легион страшит идея заблудиться. Однако в долголетнем терпеливом ожидании чужеземных орд мы сами утрачиваем способность к ориентации, что может пагубно сказаться на развитии вестибулярного аппарата у юношества. Мороча голову врагу, мы себе также отчасти заморочили голову.

Впрочем, мне нигде не доводилось встречать объяснений по поводу отсутствия подробных карт. Возможно, это также объясняется стратегической бдительностью, возведенной в квадрат. Не скрою, старинные карты, что привелось мне разглядывать, вызывали во мне сильное чувство умиления, которое, со своей стороны, могло способствовать их отмене, поскольку чувство это ничем не оправдано.

Вместо карт, добросовестно передававших масштабы, городское управление предоставило в наше распоряжение современные схемы. Они умышленно недостоверны и подвергают сомнению все направления, за исключением, пожалуй, реки, которая по-прежнему изображается в своем течении через город в виде оттопыренной нижней губы.

Вместе с подробными картами исчезли подробные путеводители: это были славные небольшого формата издания на нескольких языках, где много места отводилось чревоугодию. Помимо гастрономических ощущений, сохранившиеся экземпляры вызывают остроту понимания того, насколько изменился город, как из уютного заснеженного городка с желтенькими, зелеными, розовыми домами, обилием ручных на вид львов, стерегущих решетчатые ворота, он превратился в безбрежный конгломерат, освещенный миллионами неярких фонарей.