Бездыханные - Кон Айзель

друг от друга, одновременно набивая рот едой. Я тихо засмеялась и отпила немного чая. На моем подносе были тарелка с картофельным пюре и зеленый чай — дешево и строго.

— Кстати, Мио, — глянула на меня Ирен, — сегодня мы хотим пойти в торговый центр, ты с нами?

— А зафем вам фуда? — выговорила я с набитым ртом.

— Там сейчас распродажа, а я уже давно ничего не покупала.

Насколько мне помниться, её «давно» было три недели назад.

— Профти, — я проглотила остатки еды во рту, — не могу, мне еще нужно дома убраться.

На самом деле это была отговорка, просто процесс похода Ирен по магазинам часто затягивается на пять-шесть часов.

— Ла-а-адно, пойду с этим занудой.

Я виновато посмотрела на Локки. Тот, тяжело вздохнув, с усталым видом принялся доедать свой бутерброд.

Через минуту Ирен начала возбужденно рассказывать о каком-то телевизионном сериале, а я, от нечего делать, начала разглядывать всех в столовой. Здесь каждый день была одна и та же картина: у каждой группы подростков был свой собственный столик, за которым они сидели до самого выпуска; капитан школьной футбольной команды, который садится за столик к той, у кого юбка покороче, и через две минуты получает пощечину; один и тот же парень с едко-красным галстуком и в сломанных очках, который всегда забегал в столовую за пять минут до урока и не успевал ничего купить, и так далее. Только содержание обеденного меню менялось. Правда, иногда здесь можно увидеть и новые лица. Но только сейчас я заметила одну вещь: насколько помню, я никогда не видела этого Кристофера нигде кроме классных кабинетов, хотя в нашей столовой обедала вся школа. Может, он бедный? Или ест принесенную из дому еду где-то на скамье перед школой в гордом одиночестве. Это более правдоподобно.

Из моих размышлений меня вывел голос друга. Они с Ирен уже доели и несли свои подносы к стойке. Я быстро допила остатки чая и побежала за ними.

На выходе из столовой на меня внезапно налетел какой-то парень, и чуть было не сшиб с ног, правда, сам упал.

— Извините, — буркнул он.

Его очки упали на пол.

— Ничего.

Я подала ему руку. Когда его рука коснулась моей, по телу прошлась странная дрожь. Но меня удивило не это — когда юноша поднял руку, его рукав отодвинулся, и я заметила странный шрам, который как браслет обвивал его запястье. Я никогда не видела таких шрамов, как будто его кожа не срослась и теперь была как разорванная ткань, сшитая толстой ниткой. Он увидел мое замешательство и резко отдернул руку. Подняв свои очки и поправив красный галстук, парень еще раз извинился и убежал.

«Что это, черт возьми, было?»

Я несколько секунд простояла в ступоре. Ирен подбежала ко мне и, взяв за подол кофты, потянула в класс.

Последние уроки я провела в размышлениях. Не найдя логического объяснения увиденному, я решила попросту забыть о случившемся.

* * *

— Наконец-то, — простонала я и сладко зевнула, — от этих занятий у меня голова разболелась.

Мы стояли возле школьных ворот. Уставшая молодежь расходилась по домам, а некоторые обсуждали планы на вечер, так что школьный двор был еще людным.

— Ну что, вы идете сейчас или сначала домой? — я все еще колебалась, пойти с друзьями в торговый центр или нет.

— Лучше сейчас, ведь потом там будет много народу. А еще сейчас есть хороший выбор, нужно успеть забрать самое лучшее, — ответила Ирен с таким выражением, будто шла не на распродажу, а на поле боя… . Хотя разница небольшая.

— Ты б с таким рвением училась, а не по магазинам ходила, — заметил Локки, скрестив руки на груди.

— А ты б лучше об имидже своем позаботился, чем зубрил все на месяц вперед.

Чувствуя, что атмосфера между ними опять накаляется, я решила быстро улизнуть.

— Ладно, я домой.

— Угу, пока. — Ирен обняла меня и поцеловала в щеку на прощание. Её девичьи привычки забавили меня.

— Держись, друг, — воскликнула я, хлопнув Локки по плечу. — Удачи!

Тот лишь фыркнул.

* * *

После того как они ушли, я начала раздумывать над тем, куда направиться, чтобы убить время. Так как сейчас была хорошая погода, мой выбор остановился на местном парке. Я часто просиживалась там. Он был довольно большой для маленького городка, и от школы к нему минут пять ходьбы.

Дойдя до места назначения, я осмотрелась и устроилась на первой попавшейся свободной лавочке. От нечего делать я начала рыться в рюкзаке, в надежде найти хоть что-то интересное. Не найдя ничего стоящего, кроме одного учебника по биологии, я уже собиралась закрыть рюкзак, но тут моя рука наткнулась на черную книгу, которую дал мне Крис. А я совсем забыла про нее.

Достав книгу, я открыла ее на первой странице. На ней не было ни названия редакции, ни года выпуска, ничего. Текст не был поделен на главы, и шрифт был уж точно не компьютерный, будто писали от руки, но почерк был очень ровным и понятным. Страницы не имели нумерации и отдавали желтизной, что указывало на старость книги, но цвет был довольно приятным. Поэтому я, не найдя к чему придраться, с огромным нетерпением углубилась в чтение.

* * *

За свои семнадцать лет я прочитала довольно много книг, как для современного подростка, но даже так у меня все еще недостаточно опыта, чтобы судить о литературных произведениях в плане качества. И, честно говоря, я еще не читала такую книгу, которая бы вызвала у меня подобные эмоции. Но сейчас…  Мое состояние нельзя было назвать шоковым, скорее, я была поражена странным сюжетом этой книги.

* * *

Действия разворачивались где-то в девятнадцатом веке. Главную героиню (ее имя не указано) жестоко бил муж. Она боялась его, поэтому никому не говорила о побоях. Женщина каждый день молилась в церкви, но, так и не найдя спасения, на эмоциях сожгла Библию в камине. Однажды муж пришел домой очень злой, поэтому сразу же начал ее избивать. Кое-как вырвавшись из его хватки, женщина убежала и заперлась в кладовке. Мужчина выбежал на улицу и, вернувшись с топором, начал ломать дверь кладовки. Дерево хорошо поддавалось. Женщина плакала, молила о помощи, но никто не пришел. Видя, что никто не слышит, она, желая спастись, пошла на крайние меры. Женщина нашарила в темноте глиняную тарелку, разбила ее об пол и осколком разрезала себе ладонь правой руки. Кровью она начала писать по стенке молитву спасения, но вместо «Бог»