Алая заря - Саша Штольц

пришли в голову. Когда они кончились, она поднялась с места и подошла к доске, чтобы написать дату. От приятных и знакомых постукиваний и шуршаний мела она ощутила, как по коже побежали мурашки. Буквы получились крупными и ровными. Теперь она будет писать тут каждый день!

Не удержавшись, Соня позволила себе почеркать на доске и насладиться звуками еще немного. Флаг Англии уже был на плакате, но кому помешает еще один нарисованный? “Abc” — алфавит. Они как раз с него и начнут! “English” — это написано на обложке учебника, да, ну и что?

Любовь Васильевна сидела на последней парте и не отвлекала вопросами, но Соня чувствовала на себе ее взгляд. Недовольна чем-то? Лучше не оборачиваться, пока не позовут…

Звонок прозвучал настолько неожиданно, что Соня вздрогнула и едва не выронила мел. Испуганное сердце подпрыгнуло и быстро-быстро — почти больно — заколотилось в груди.

Сейчас. Сейчас начнется!

Соня изо всех сил стиснула в пальцах мел и разломила его пополам.

Любовь Васильевна отправила ей понимающую улыбку.

Дети гурьбой ввалились в класс, на ходу бормоча неловкое “здравствуйте”, и принялись рассаживаться по местам. Курносая девочка с косичками несмело подошла к Соне, замершей у стола, и протянула цветы, а затем еще один мальчишка с портфелем под мышкой тоже вручил ей большой букет гладиолусов. Как неожиданно! Соня растерянно улыбнулась и заозиралась в поисках вазы. Нигде поблизости ее не нашлось, поэтому пришлось совсем не изящным движением сложить букеты рядом с английскими журналами до перемены.

Соня написала слова вступительной речи для сегодняшних первых уроков накануне вечером и не меньше двух часов кружила по своей старой комнате в городе, эмоционально проговаривая снова и снова, что такое английский язык и зачем его учить. Она надеялась, что в светлых и наивных детских глазах увидит отголоски того вдохновения, которое испытала на своем собственном первом уроке английского. Воображала, как ее начнут засыпать вопросами самые активные ребята, а она с удовольствием будет на них отвечать.

Пока какой-нибудь мальчишка хулиганистого вида не задаст ей каверзный вопрос и она не начнет хлопать глазами и заливаться краской…

Звонок, возвещающий о начале урока, отозвался прямо в желудке.

Глядя на незнакомые детские лица, пугающе разные — пока что — и в то же время невероятно одинаковые в своем любопытном выражении, Соня поняла, что не помнит ни единого слова из своей речи.

Дети встали, и Соня заставила себя разлепить губы и тише необходимого пробормотать единственное, что смогла выловить из множества спешно покидавших голову мыслей:

— Good morning, children. Доброе утро, дети.

Глава вторая, в которой ничего не получается

Рыжеволосую девятиклассницу, которая жевала жвачку и лопала пузыри прямо во время урока, звали Кристиной, и если бы у Сони уже не дергался глаз из-за двух мальчишек, затеявших потасовку на задних партах, она бы непременно дала девчонке знать, насколько неприлично та себя вела.

К четвертому уроку Соня перестала сильно нервничать и запинаться, однако все самое интересное ей предстояло пережить на пятом с 9 “Б”, о котором ее великодушно предупредили заранее. И не зря. Охрипший с непривычки от долгих разговоров голос было очень жалко, поэтому повышать его для того, чтобы убедить неуправляемых подростков послушать ее, она не стала даже пытаться.

Соня распахнула дверь и встала на пороге, опершись спиной на дверной косяк, чтобы было видно и пустые коридоры, и вакханалию в классе. В середине прямо на парте сидел крупный девятиклассник Дима Корешков со злыми глазами — местный заводила, сразу сообразила Соня. Он крошил в пальцах мел и периодически совал кусочки в рот, а красивая девчонка Катя Скворцова сидела рядом с ним и без особого вдохновения листала учебник английского, поглядывая то на одноклассника, то на Соню. Парни на последнем ряду сосредоточенно рисовали на парте. На первом ряду собралась группа девочек и они переговаривались о том, что не имело никакого отношения ни к Соне, ни к ее предмету. Самой громкой была возня на последних партах — там что-то не поделили. Спокойные ребята достали учебники по другим предметам и, наверное, делали по ним домашнее задание. Вихрастый пацан в белой рубашке с закатанными рукавами рисовал на доске карикатуру на Соню, только почему-то с непомерно большой грудью и бедрами. Она узнала себя по кудрявым волосам, торчащим во все стороны, и написанному рядом с рисунком “helo”.

Почти ничьи имена она не узнала, потому что не провела перекличку. Не забыла. Просто не дали это сделать.

Соня вдыхала коридорный воздух, который был прохладным и менее душным, в отличие от того, что повис в кабинете, и с непонятным смирением, пусть и поспешным, размышляла о том, что, может быть, она оказалась не такой уж и хорошей учительницей. Потому что дети учителей вообще-то уважали. А ее вот не захотели. Обидно. Виктор Иванович напрямую ее мягкотелой не назвал, но это и подразумевал — и оказался прав.

Мелковатый для своего возраста черноволосый парнишка, сидевший ближе всего к выходу, с сочувствием глянул на нее и вежливо сказал:

— Вы уж извините и не подумайте ничего такого. Тут Кореш решает, тихо сидеть и не рыпаться или урок срывать. Он дебил. Да и первый день сегодня. У вас просто ни шанса не было.

Соня безучастно посмотрела на него в ответ и ничего не сказала.

— Вы вообще-то красивая, — продолжил парнишка. — Только нам английский не нужен. У нас его в прошлом году почти не было уже в конце. И не отупели, знаете ли! Может, почитаете чего-нибудь? На русском только! Эти дурачки точняк успокоятся.

Сидевшая позади него девушка с темными разводами вокруг ярких синих глаз — по всей видимости, ее отправляли смывать косметику — тоже зачем-то решила сжалиться и высказаться. Соня всех девятиклассников, разумеется, не запомнила, но у этой была фамилия Корчагина — староста.

— Софья Николаевна, их только завучем успокоить можно.

Соня отвернулась к коридору. Разве Любовь Васильевна не знала, что отправила ее в логово чудищ? Неужели она рассчитывала, что Соня справится?

Карикатурщик с вихрами закончил свои художества и подобрался поближе.

— Метелка — зубастая. Ее все хулиганы боятся, — заявил он. — А знаете, почему? Потому что она хулиганов ест на обед. Вы, Софья Николаевна, совсем не зубастая. А у нас тут жестко! Вы не сожрете — вас сожрут.

— Фу, нашелся советчик, — скривила лицо Корчагина.

— Это закон выживания. Отрастите зубы покрепче, — со смешком повторил парень, отряхивая руки от мела.

Сомнительный совет Соня проигнорировала, но прозвищем