Вольф Мессинг - Борис Соколов

Вряд ли мы когда-нибудь узнаем, в какой пропорции делили гонорары Хвастунов и Мессинг — тем более что книга так и не была издана. Однако больше половины гонорара литзаписчик не получал никогда, а обычно его доля была значительно меньше. Можно также не сомневаться, что все явные небылицы, содержащиеся в мемуарах Мессинга, придумал сам Вольф Григорьевич. Во-первых, эти рассказы с разными вариациями, но с неизменными ссылками на Мессинга присутствуют в воспоминаниях людей, близко знавших его. Трудно представить себе, что Мессинг добросовестно вызубрил чужие выдумки. Во-вторых, потомки Хвастунова утверждают, ссылаясь на рассказы отца, что в мемуарах Мессинга он самостоятельно написал только экскурсы в историю гипноза и телепатии, а все рассказы о встречах Мессинга с разными великими людьми, как и другие подробности его биографии, принадлежат самому телепату. Идущие от Шенфельда обвинения Хвастунова в том, что это он во многом выдумал биографию Мессинга, несправедливы и порождены разоблачительным пафосом его повести, равно как и завистью к славе Мессинга.

История моего знакомства с одним из потомков Михаила Хвастунова сама по себе поразительна. У меня есть старинный друг — Михаил Михайлович Голубков, известный литературовед, доктор филологических наук, профессор МГУ. Он также является талантливым писателем, автором романа-триптиха «Миусская площадь», где в качестве одного из героев действует Вольф Мессинг. В 2007 году в рецензии на этот роман в газете «Культура» я писал: «“Миусская площадь” — это первая книга Михаила Голубкова, филолога по основной профессии. Действие состоящего из трех повестей романа-триптиха происходит с 1933 по 1952 год, почти целиком покрывая сталинскую эпоху. Это — хорошо написанная зрелая проза, где нет лишних слов. Некоторые сюжетные ходы заставляют вспомнить Михаила Булгакова и других писателей того времени, но в целом остросюжетная фабула вполне оригинальна. Голубкову удается сочетать достоверность и условность происходящего… Писатель сознательно не занимается реконструкцией мелких деталей быта и мысли, более полагаясь на интуицию и вечность проблем, волнующих человека в нашей стране. Идея “Миусской площади” заключается в том, что судьбы людей через поколения связывают незримые нити, а жестокие режимы, повелевающие массами, — это род рока. Недаром среди действующих в романе исторических личностей — знаменитый гипнотизер Вольф Мессинг, которого современники и потомки считали ясновидящим. Быть может, такие люди действительно могут заглянуть в будущее?»

Читая роман, я еще не знал, что история прославленного телепата — это в каком-то смысле еще и семейная история Михаила Михайловича. С Михаилом Голубковым мы познакомились еще в 1990 году, когда вместе работали в ИМЛИ, а потом и подружились. Встречались мы более или менее регулярно, но однажды случился перерыв месяцев девять по объективным причинам: то он уезжал за границу, то я, а затем были еще какие-то дела, и мы раз за разом переносили встречу. Встретились мы только в феврале 2010 года. Посидели, поговорили, а когда выходили из кафе, я обмолвился, что пишу биографию Вольфа Мессинга для серии «ЖЗЛ». И напомнил, что у него вроде бы в романе действует Мессинг. Михаил оживился: «Тогда ты наверняка не обойдешься без работ журналиста Михаила Васильева». — «Почему Васильева? — удивился я. — Его же звали Михаил Хвастунов». — «Конечно, Хвастунов, — согласился Голубков. — Это — мой отец». Через несколько дней мы встретились еще раз, и Михаил рассказал мне об отце и его дружбе с Мессингом.

К сожалению, Хвастунов ненадолго пережил Мессинга, который был старше его на 21 год — он скончался в 1978 году в возрасте 58 лет. Вот что рассказал мне Михаил Голубков об истории создания мемуаров Мессинга:

«Михаил Хвастунов был призван в армию в 1940 году. Войну 22 июня 1941 года встретил сержантом пехоты. Воевал под Мурманском, там боевые действия закончились осенью 1944 года в Норвегии. Затем его перебросили в Германию. Серьезных ранений за войну не имел, только царапины. Только однажды при отступлении почти сутки вынужден был просидеть в болоте, застудил почки, что уже после войны привело к гипертонии, которая, в свою очередь, вызвала раннюю смерть Михаила Васильевича. Отец рассказывал характерный эпизод. Они форсировали реку на плотах. Немцы открыли ураганный огонь. Вдруг отец почувствовал, что гимнастерка неплотно прилегает к телу, да и штаны сваливаются. Оказалось, что осколок снаряда рассек поясной ремень, но даже гимнастерку не порвал. Из языков Михаил Хвастунов знал только немецкий, который выучил, когда служил в Германии.

О Мессинге я знаю главным образом от моей мамы, Валентины Алексеевны Голубковой, жены Михаила Хвастунова. У нее был свой немалый опыт общения с Мессингом, когда она заведовала редакцией научно-популярной литературы издательства “Советская Россия”. Однажды раздался звонок из ЦК. Сказали, что нужна книга, которая с материалистической точки зрения объяснит феномен удивительного артиста Вольфа Мессинга. Нужно было с ним связаться и выяснить, в какой форме он предпочитает видеть книгу о себе — то ли в виде мемуаров, то ли журналист должен написать книгу о Мессинге. Очень быстро выяснилось, что Мессинг хочет быть автором, но сам ничего написать не может. Он не владеет литературным языком, не способен отделить второстепенное от главного, выстроить сюжет. Но Мессинг всего этого не осознавал…

Когда моя мама поняла, что он не сможет написать книгу, она сказала: “Вольф Григорьевич, вам нужен помощник”. И он согласился. Однако нескольких предлагаемых литобработчиков Мессинг после встреч с ними отверг, не объясняя причин. Тогда она предложила в качестве литобработчика своего мужа — журналиста Михаила Хвастунова. Они встретились, и Мессинг сразу согласился. Отец говорил, что он не знает, почему Мессинг выбрал его, но, я думаю, он почувствовал: отец бескорыстен, им движет чисто человеческий интерес к его необыкновенным способностям. А у других потенциальных литзаписчиков он сразу же прочитал в мыслях корыстные мотивы и потому их отверг. Они с отцом сдружились, он стал бывать на квартире Хвастунова на Беговой улице — в этом доме сейчас компьютерный магазин “Чип и Дейл”».

А вот как этот эпизод отражен в романе Михаила Голубкова «Миусская площадь». Прототип упомянутого здесь редактора издательства «Культполитпросвет» — директор «Советской России» Борис Гаврилов. «Понятно, почему переполошились, весело размышлял Боб, вспоминая сегодняшний утренний визит на Старую площадь. Конечно, весь город афишами оклеен. “Психологические опыты Вольфа Мессинга”! Театр эстрады! Сад Эрмитаж! Актовый зал ГБЛ! А нельзя ли, уважаемый Борис Александрович, издать, и желательно поскорее, небольшую такую научно-популярную книжечку? Из которой наш советский читатель смог бы узнать, что ничего сверхъестественного или, боже упаси, мистического и необъяснимого в психологических опытах Вольфа Мессинга нет, что природа их совершенно материальна и в основе этих опытов — точное знание психологии… чего там еще? биологии? медицины? В общем, сам решай, чего, но чтобы книжка была! И без раскачки! В общем, Боб, не подведи! Не то дружба дружбой, тем более фронтовая, а выручить тебя не смогу! С самого семь шкур спустят! Мы ведь, сам знаешь, бойцы идеологического фронта. А уж что за книжка, кто напишет — сам думай, тебе и карты в руки!»

Встретился я и со старшей дочерью Хвастунова Натальей Михайловной. Она непосредственно присутствовала при написании мемуаров Мессинга и рассказала мне, как это происходило: «Летом 1963 года отцу позвонили из издательства “Советская Россия”. Папа сказал: будем писать книгу про такую выдающуюся личность, как Мессинг. Мне тогда было 13 лет. Писали эту книгу так: мы с Мессингом поселились на нашей даче в Барыбино на две-три недели, а отец приезжал к нам и работал с Мессингом. В ту пору там было безлюдно, в поселке почти никто не жил. Я боялась, что Вольф Григорьевич читает мои мысли, и думала о всякой чепухе. Мессинг понимал это и только улыбался. Помню такой случай. Мы собирались утром пойти с ним на рыбалку. Я боялась, что просплю — встать надо было в шесть часов утра. Вольф Григорьевич успокоил, что он меня разбудит. И я проснулась ровно в шесть утра, свежая, отдохнувшая, и легко встала. Он уже покашливал за дверью, и я уверена, что он разбудил меня телепатически.