Сломленный рыцарь - Л. Дж. Шэн

Найт снова посмотрел на меня, поднимая подбородок.

– Красивая сцена. Ты так же открывала свой рот для ДЕБИЛЬНОГО ДЖОША?

Его слова горели похотью; они были сладким ядом, которым было покрыто глянцевое яблоко, и на него лучше смотреть, чем кусать. Я сжала челюсти и сощурилась. Раньше он никогда не был так жесток со мной. Я понимаю, что ему больно, но он не имеет права.

– Молчишь, конечно. Ты слишком драгоценная, чтобы разговаривать, Луна? А может, отсосешь ему? – Найт наклонил голову, его глаза были мертвы. – Давай, Луна, это так? Ты попробовала член однажды и поняла насколько он хорош, а теперь не можешь насытиться?

Я развернулась и пошла к велосипеду, спускаясь вниз по дорожке. Он схватил меня за руку и резко развернул.

– Уйди, или я ударю тебя снова.

– Я приму твой гнев и твое равнодушие, – сказал он, не мигая.

– Я не дам тебе шанса.

– Люди когда-нибудь перестанут так говорить? Всегда есть долбаный шанс. – Он откинул назад голову, механически рассмеявшись.

– Ты пьян? – Я сморщила нос.

– Нет, – на автомате ответил он.

– Ты кажешься пьяным.

– Почему ты так говоришь?

– Когда ты пьян, ты обижаешь.

Я разговариваю с ним. Опять . Потому что я не знаю, как вычеркнуть его из своей жизни, даже когда он так глубоко ранит меня.

– Ты не можешь быть наполовину парнем, Найт. Либо ты в деле, либо нет. Сейчас ты с Поппи, но относишься к ней как к дерьму. Каждый раз, когда я в комнате, ты отодвигаешь ваши отношения на задний план. Ты не позволяешь мне двигаться вперед, не позволяешь мне разговаривать, флиртовать и целовать других парней. А знаешь что? Я могу. Более того – я буду. У нас был шанс, но мы просрали его. Моя ошибка. Твоя ошибка. Имеет ли это значение сейчас? – Я разговаривала быстро, на одном дыхании, моя грудь поднималась и опускалась. – Я встречу кого-то другого. Я буду спать с кем-то другим. Я полюблю кого-то дру…

Он перебил меня жгучим поцелуем, прижав спиной к стене. Он переплел наши пальцы, прижал руки к стене рядом с талией, запер меня в клетку. Я застонала, зная, что мы где-то на публике, делаем что-то неправильное.

У него есть девушка. Разорви поцелуй, Луна. Сейчас же.

– Вот где ты ошиблась. – Пирсинг в его языке, дразня, водил по моим губам, его поцелуй такой горячий и невероятно глубокий, он снова засунул язык ко мне в рот. – Не будет никаких других, Лунный свет. Я не позволю тебе забыть меня.

Пальцами он взял меня за челюсть, и я, наконец, очнулась, это было похоже на то озарение, которое меня накрыло, когда он спас меня от машины.

Найт не хороший парень.

Он даже не приличный. Но он мой защитник. Мой спаситель. Мой ангел-хранитель. Теперь, когда он отступил от этой роли, все ставки сделаны. Драгоценный приз стал добычей. Мой ореол сломан. Мой бесплатный проход – больше не бесплатный.

– Я правда ненавижу те… – начала я.

– Ты уже говорила. Дай мне разубедить тебя: мне плевать.

Одновременно с этим его губы опять встретились с моими. В этот раз я обвила руками его шею, исследуя восхитительный рот, его яростные губы, его язык и пирсинг – то, что он делал, пожирая меня с таким аппетитом, на который я даже не думала, что кто-то способен.

Он провел проколотым языком по моей шее, оставляя легкие царапины желания, и прошептал:

– Я сделаю тебя влажной для меня, Луна. Готовой. И. Я. Никогда. Не. Трахну. Тебя. Никогда не дам тебе того, что ты хочешь.

Мои глаза раскрылись от шока в то же самое время, когда я услышала голос Поппи, пробивающийся сквозь туман, окружающий нас.

– Найт? – прозвучал ее шикарный акцент.

Как будто все ее слова были нанизаны на нить, они лились одним потоком. Она стоит там, вечерний свет мерцает позади нее, великолепный фон. Она стоит в своем чувственном темно-синем платье и босоножках волшебницы из страны Оз, с непролитыми слезами на глазах. Она так же подходила для работы в приюте, как я – для съемок в детском журнале.

Я закрыла рукой рот. Я не доверяю себе, не уверена, что не произнесу извинения вслух.

«Ты сделала это, Луна, – мне захотелось заплакать. – Это из-за тебя она так себя чувствует».

Найт смотрел вперед так, словно она была стеной, через которую он должен перелезть. Джефферсон вышел из приюта. Он засунул руки в карманы пиджака, глядя на нас. Я все еще стояла в объятиях Найта. Джефферсон положил руку на плечо Поппи. Я не хотела, но не могла не заметить разочарования в его взгляде.

– Что ты здесь делаешь? – спросил он ее.

Вместо того чтобы ответить и разрыдаться, Поппи указала подбородком в сторону Найта.

– Позволь, я отвезу тебя домой.

Ее взгляд задержался на Найте, а потом она тряхнула головой. Они обернулись как раз вовремя, чтобы я смогла вырваться из рук Найта и побежать к велосипеду. Мне плевать, что я снова убегаю. Что он преследует меня. Что Юджину и Бет нужна помощь. Мне надо убежать от моего ангела, превратившегося в демона. Я отстегнула велосипед, перекинула ногу и помчалась обратно домой. Я слышала, как позади сигналили машины, как ругался Найт, но я не осмелилась оглянуться. На этот раз ни один из нас не собирался спасать другого.

На этот раз мы сами по себе.

Найт

– Ты собираешься позволить ему звенеть вечность? – Мама оторвалась от просмотра «Зеленых жареных помидоров»[20].

Все то дерьмо, которое я терплю во имя моей любви к ней, было на каком-то другом уровне. Я уверен на девяносто девять процентов, что если бы она не была так больна, то я бы скорее искупался в горячей лаве, чем смотрел бы сопливые фильмы для девчонок.

– Да, так запланировано. – Я переадресовал звонок на голосовую почту в пятый раз.

Мама нахмурилась.

– Телефонный код Техаса? Кого ты знаешь из Техаса?

– Наверное, это из какого-нибудь колледжа. – Я поцеловал ее в лоб, переводя взгляд на экран. – Смотри, ты пропустишь свою любимую часть, где он говорит ей, что пришел не ради барбекю, а потому что думает, что она тупица.

– Ты хочешь поступить в колледж за пределами штата? – настаивала она, не сводя с меня взгляда. – Ты же знаешь, что можешь, да?

– Мам, прекрати.

– Найт, – предупредила она.

Я закатил глаза и встал, направляясь в свою комнату. Она в настроении для исследований, а я не в том состоянии, чтобы отказывать маме в чем-то, особенно когда она провела последние несколько недель, откашливаясь слизью до рвоты. Папе пришлось разложить кучу подушек на полу в туалете, и они сидели там всю ночь, каждую ночь. Я слышал, как они смеялись, шептались и разговаривали. Каждый раз, когда ей становилось чуть лучше.