Вернуться из Готаны - Владимир Зырянцев

— Я захватил, чтобы отдать капитану, — начал оправдываться я, — а его не было…

— Ладно, чего вы. Штука нужная. Я вот что хотела сказать насчет вчерашнего. Об этом напарнике, с которым охранник говорил по телефону. Ну которого он звал Рэй, помните?

— Ах да, конечно! — поспешно кивнул я. Со времени сцены на вырубке так много всего произошло, что я успел о ней почти забыть.

— Так вот я что вспомнила. В прошлом году я была на конференции в Абиджане по остаточным запасам нефти. И там познакомилась с одной девчонкой из Штатов. Имя у нее было Рэчел, но вообще все звали ее Рэй. Сечете?

В лаборатории уже ничто не напоминало о той ночи, когда на меня напали. Разбитый шкаф заменили, в окно вставили новое стекло. Можно делать новую попытку. При этой мысли я поежился. Впрочем, сейчас был разгар дня, за окном сверкало солнце, так что пришлось спешно опускать жалюзи.

Я вызвал на экран изображение нужного участка, сделанное со спутника, а для сравнения разложил на столе пятисотметровку, которой пользовался во время своих вылазок. Сделанная на карте отметка уже слегка стерлась, так что я нанес ее снова, а затем стал тщательно осматривать окрестности. Мне предстояло подобрать место для временного лагеря рядом с «зоной обморока». Прежде всего следовало подыскать площадку, где можно было посадить вертолет.

Как я и подозревал, это оказалось делом нелегким. Я не обнаружил ни одной поляны диаметром более десяти метров. Значит, площадку надо делать, то есть рубить лес. Но где? Может быть, чуть выше, ближе к водопаду? Там достаточно редкий сосновый лес, и если спилить два десятка сосен… Однако все во мне восстало против такого варианта. Нет уж, сосны мы трогать не будем. Лучше сделать площадку ближе к зоне. Правда, там густые поросли низкорослого бука и ольхи, пилить придется много. Но этот лесной частокол не так жалко. К тому же лагерь будет располагаться рядом с объектом. Значит, сначала надо направить туда группу рабочих с бензопилами, чтобы расчистить место. Потом уже по воздуху можно перебросить оборудование и все, что нужно для существования двух десятков человек в течение нескольких дней. А ведь, пожалуй, придется тянуть туда водопровод от водопада. Дел, что называется, выше крыши. Как это Видович надеется уже с завтрашнего дня организовать там постоянные наблюдения?

Мои размышления прервал стук в дверь. Я отозвался дежурной фразой: «Входите, не заперто», — и, обернувшись, увидел капитана Уокера.

— Хорошо, что вы зашли, — приветствовал я его. — Там, в штабе, я забыл отдать…

Я вытащил пистолет и протянул капитану.

— Вот, так и не пригодился, — сообщил я. — Кстати, хотел спросить: неужели вы надеялись, что я с его помощью смог бы отбить следующее нападение, если бы оно случилось?

— Отбить бы не смогли, но отпугнуть нападавшего, на время его задержать — возможно, — ответил капитан, беря оружие. — Кроме того, выстрел — отличный сигнал, лучше всякого звонка. Но теперь он вам, скорее всего, и правда не нужен.

— То есть теперь мне ничто не угрожает? Почему вы так думаете?

— Это связано с двумя обстоятельствами. Прежде всего с тем, что вы опознали Бауманна. А также с вашим сегодняшним докладом.

— А он-то тут при чем? — удивился я.

— Вы сделали общедоступной информацию, которой до этого владели единолично, — ответил капитан. — И тем самым устранили возможный мотив для убийства.

— Из-за «зоны обморока»? — Мое удивление возросло. — Что за странная идея! С какой стати?

— Долго объяснять. К тому же тут все основано на одних лишь предположениях. Но я, собственно, для этого вас и искал. Давайте вспомним, кому вы до сегодняшнего доклада рассказывали о вашей зоне.

— Кому рассказывал… Ну прежде всего Видовичу… Он в свою очередь рассказал Химмельсбергу, и мы с ним имели по этому поводу долгую беседу… А еще… Не знаю…

— А вашему соседу Персону не говорили?

— Барту? Может, и говорил. Не помню.

— Хорошо. А сегодня, уже после собрания, у вас никто не просил показать точное расположение этой зоны?

— Да, просили, — подтвердил я. — Прямо очередь выстроилась. Сначала Марина — она хотела сравнить почву в этом месте с тем, что наблюдается на вырубках. Потом Прунцль — ведь ему нужно организовать там лагерь. А еще Латинк — ему координаты потребовались для каких-то вычислений.

— Причины у каждого свои, и у всех — солидные, — подытожил Уокер. — Скажите, Чернецки, а еще одна особа, живущая в лагере, — она знала об этой зоне?

Я сразу понял, кого он имеет в виду, и не стал притворяться.

— Я понимаю, что следить за всеми — ваша обязанность, господин Уокер, — твердо сказал я. — Но не лезьте в мои личные дела. Они касаются только меня.

— Вы ошибаетесь, господин Чернецки. В месте, где были убиты шесть человек и только что пытались убить седьмого, причем именно вас, не остается сферы частной жизни, свободной от внимания следствия. Поэтому я повторю свой вопрос. Госпожа Ричардсон знала о ваших поисках?

— Если это вас так интересует — да, знала. Вы что, теперь берете на подозрение всех, кто проявлял интерес к ее расположению?

— Вы угадали, сейчас дело обстоит именно так. Я составляю новый список подозреваемых. Причем не делаю из этого секрета. Если хотите, можете сообщить нашему главному менеджеру, что я проявил внимание к ее особе.

— Я чувствую, что вы ведете какую-то полицейскую игру, — сказал я. — Только не пойму, в чем она состоит.

— Вот и отлично, — заключил Уокер. — Я понимаю, что вы не испытываете ко мне нежных чувств. И все же рискну обратиться к вам с просьбой. Если еще кто-то проявит интерес к тому загадочному месту, о котором вы сегодня докладывали, сообщите мне. Поверьте, это важно. От этого может зависеть безопасность всех участников экспедиции.

— Если меня спросят еще два-три человека, в вашем списке окажется весь лагерь, — заметил я. — Странно, что я сам не оказался у вас на подозрении.

— До покушения так и было, — невозмутимо ответил капитан. — Но после случившегося вы вне подозрений.

— Вот как? А что, если никакого покушения и не было? Может, я сам все это подстроил? Со своими сообщниками?

— Эту версию я тоже проверил, — сообщил Уокер. — Нет, тут все чисто. К тому же вы, Чернецки, плохой актер и не умеете притворяться. Так что покушение было настоящим. И вы вне подозрений. Так скажете, если кто спросит?

— Я подумаю, — пообещал я, и капитан наконец ушел.

Полицейская ищейка! Конечно, наши прогулки с Кэт не могли остаться никем не замеченными, но чтобы я услышал известие об этом именно от Уокера, причем в связи с его дурацкими подозрениями, — это уже слишком! И он хочет, чтобы я ему помогал! Черта с два!

Праведный гнев — вещь хорошая, но надо же иногда и дело делать. Место временного лагеря было намечено, следовало сообщить об этом Прунцлю, — видимо, он будет кем-то вроде начальника на новом месте. Я нажал на мобильнике его номер. Потребовалось звонить долго, раз семь наверное, прежде чем мне ответили. Я начал излагать свои соображения о будущем лагере, но тут выяснилось, что произошло недоразумение и мой собеседник вовсе не физик, а доктор Прелог.