Неядерная мировая война. Чем нас завтра будут убивать? - Джеймс Эктон

опасение, вероятно, покажется необоснованным американским исследователям, понимающим, что сделать нечто подобное втайне просто невозможно из-за необходимости получить одобрение Конгресса на финансирование и удовлетворить существующие в США требования к безопасности и надежности ядерного оружия. Однако подобная обеспокоенность выражается, особенно китайскими экспертами[367].

Более того, Национальный совет по научно-исследовательским разработкам признал, что «другие страны не могут быть уверены, что новые американские средства не оснащены ядерными боеголовками только потому, что американская сторона об этом заявляет»[368]. Так, в 2009 г. тогдашний министр обороны США Роберт Гейтс, говоря о возражениях России против планов администрации Буша по созданию системы ПРО, заметил, что «несмотря на все наши попытки переубедить русских, они полагают, что ракеты-перехватчики наземного базирования, размещенные в Польше, можно оснастить ядерными боеголовками и тем самым превратить их в наступательные вооружения»[369].

Опасения, связанные с возможностью оснащения средств доставки НБГУ ядерными боеголовками, могут усугубляться из-за того, что в ходе их летных испытаний в ряде случаев использовались разгонные ступени снятых с вооружения ракет, которые оснащались ядерным оружием, — этот факт не остался незамеченным некоторыми российскими экспертами[370]. И хотя США могут разработать для средств НБГУ новые ускорители, они также из соображений экономии могут продолжить использование существующих разгонных ступеней[371].

Во-вторых, на практике многие меры, теоретически позволяющие отличить оружие НБГУ от ядерного, обладают лишь ограниченной эффективностью. Например, если США примут на вооружение средства НБГУ морского базирования, отделить районы их развертывания от районов развертывания атомных подводных лодок с баллистическими ракетами (ПЛАРБ) скорее всего будет невозможно[372]. Особенности, по которым можно отличить оружие НБГУ от ядерного на конечном участке траектории, также, вероятно, не снимут проблему неопределенности типа боеголовок, поскольку заключительная фаза полета наступает слишком поздно и длится слишком мало времени, чтобы лица, принимающие решения, могли использовать эту информацию. И самое главное — поскольку высота полета гиперзвуковых планирующих летательных аппаратов и гиперзвуковых крылатых ракет намного меньше, чем у баллистических ракет, большая часть их траектории останется невидимой для РЛС СПРН[373]. Следовательно, они будут обнаружены спутниками СПРН на разгонном этапе полета, но затем перестанут быть «видимыми». Наблюдать за ними можно будет только в том случае, если их траектории проходят в нескольких сотнях километров от РЛС СПРН. В то же время за баллистической ракетой можно следить на куда большем участке траектории. Таким образом, вопрос о том, насколько неопределенность типа боеголовки можно снизить благодаря особенностям, которые невозможно отследить, мягко говоря, остается открытым.

В-третьих, проблема наблюдения за гиперзвуковыми планирующими системами и крылатыми ракетами усугубляется их способностью маневрировать. Результатом этой способности становится неопределенность иного типа — неопределенность направленности удара, которую американские аналитики М. Илэйн Банн (ныне помощник заместителя министра обороны) и Винсент А. Манзо определили как ситуацию, «когда государство обнаруживает удар НБГУ по третьей стране и приходит к ошибочному выводу, что оно само подвергается ядерному или неядерному нападению»[374].

В сочетании с трудностями слежения за гиперзвуковыми планирующими аппаратами и крылатыми ракетами неопределенность направленности удара, судя по всему, увеличит вероятность того, что Россия или Китай придут к ошибочному выводу, будто оружие НБГУ запущено по целям на их территории. В рамках этого сценария Москва или Пекин, приняв оружие НБГУ за ядерное (из-за неопределенности типа боеголовок), могут нанести ответный ядерный удар. Но даже если они определят тип боеголовок правильно, ошибочное представление о том, что эти страны подверглись неядерному нападению, также может спровоцировать кризис.

Из сказанного можно сделать два общих вывода. Во-первых, значение проблемы неопределенности типа боеголовок в целом преувеличивается. Однако она может оказаться важной, если США нанесут средствами НБГУ удар по Китаю (а у него к тому времени появятся современные средства СПРН) или, что куда менее вероятно, по России. Проблема может возникнуть и в том случае, если США примут на вооружение средства НБГУ, обладающие высокой маневренностью на среднем участке траектории (например, ракетно-планирующее оружие или гиперзвуковые крылатые ракеты). Из-за непредсказуемости траекторий этих средств, не позволяющих наблюдать за ними после разгонного этапа, возникнет неопределенность направленности удара. Государство, обнаружившее пуск, может ошибочно счесть, что оружие НБГУ направлено против его территории, и это не только усугубит риск неопределенности типа боеголовки, но и создаст новые опасности эскалации конфликта.

Являются ли средства морского базирования по существу более дестабилизирующими, нежели средства наземного базирования?

Особую обеспокоенность Конгресса вызывает возможность неопределенности типа боеголовок, связанная с развертыванием средств НБГУ на платформах морского базирования. Эта озабоченность возникла в связи с планами программы CTM, предусматривавшими оснащение обычными боеголовками ракет, которые пока используются исключительно как носители ядерного оружия. Аналогичным образом озабоченность вызывает и использование подводных лодок с крылатыми ракетами (ПЛАРК) в качестве платформ для средств НБГУ, поскольку ранее эти лодки несли баллистические ракеты в ядерном оснащении.

Одна из проблем такой аргументации заключается в том, что она не учитывает «ядерное происхождение» других возможных вариантов базирования. В частности, наземное базирование может предусматривать использование в качестве носителей снятых с вооружения МБР и БРПЛ. В то же время некоторые варианты развертывания на морских платформах, в частности, разрабатываемая баллистическая ракета промежуточной дальности, которой планируется вооружить многоцелевые подводные лодки типа «Вирджиния», могут быть не связанными с «ядерным наследием».

Однако проблема еще больше осложняется тем, что связь с ядерным оружием на деле может играть позитивную роль в снижении неопределенности типа боеголовок.

Именно потому, что на ПЛАРБ размещены ядерные вооружения, а на ПЛАРК такие вооружения находились раньше, эти платформы охвачены инспекциями в рамках режима контроля над вооружениями, что может помочь продемонстрировать России, а также, возможно, Китаю, что средства НБГУ действительно оснащены неядерными боеголовками.

Средства НБГУ морского базирования могут запускаться из тех же районов, где развернуты ядерные вооружения. Этот фактор представляет собой реальный недостаток, но его нужно рассматривать в совокупности с другими факторами, способными усилить или ослабить неопределенности типа боеголовок и направленности удара. Так, отнюдь не очевидно, что риски неопределенности, связанные с поддающимися наблюдению и предсказуемыми траекториями баллистических ракет морского базирования, будут выше, чем риски, связанные с ненаблюдаемыми и непредсказуемыми траекториями ракетно-планирующих систем наземного базирования, даже если последние будут развернуты не в тех районах, где размещается ядерное оружие. Одним словом, убедительных доказательств того, что развертывание НБГУ на море сопряжено с большим риском, нежели при других вариантах базирования, не существует. Здесь необходимо оценивать достоинства и недостатки конкретных вариантов.

Во-вторых, если неопределенность типа боеголовок является проблемой, исключительно технических способов ее решения не существует — так, в частности, считает нынешний начальник штаба ВМС США адмирал Джонатан Гринерт[375]. В этом случае необходимо сотрудничество. К такому же выводу (хотя