Степень превосходства - Юрий Соколов

– Да, – ответил Малыш. – И даже участвовал – как запасной стрелок. О-о, это было большое дело! Фирма «Галактическое сафари» заключило договор с «Клубом любителей путешествий и активного отдыха» с Кадикса. Насмотрелся я там этих «любителей». Разные люди – промышленники, политики, богатые лодыри, и даже ученые. Богема еще – художники, режиссеры, актеры… Многие просто помешаны на первобытном образе жизни, им нравится ощущать себя дикарями и вести себя как дикари. Туши животных, не требующих обработки, сами разделывают, обязательно вручную. Кое-кто при этом ест сырое мясо, лишь слегка его присолив. Ну и все прочее в том же роде.

– Это ерунда, – сказал я. – А ты слыхал про ребят вроде Живоглота Хадсона?

– Про Живоглота слышал, конечно. Но его самого не встречал.

– Ну а мы с Кэт знали его лично. Работал у Джонни Берка, отличный охотник, кстати. Он не просто сырое мясо любил – ему было надо живое. Поймав животное, связывал его, разделывал и ел по кусочкам. И если ты думаешь, что Хадсон – это исключение какое-то печальное, так ты ошибаешься, я таких знал до черта.

– Ничего удивительного, – ввязался в разговор Крейг. – Это лишь развитие до крайних пределов некоторых человеческих пристрастий. Испокон веков отдельные виды употребляются в пищу живыми.

Кэт постучала костяшками пальцев по столу:

– Может, хватит? Вы мне весь аппетит испортили!

– Это мы специально, – поспешил я ее порадовать. – Надеялись, что ты встанешь и уйдешь – нам бы больше досталось.

– Почему ты всегда стараешься выглядеть обжорой и лакомкой? – поинтересовалась она. – Все же знают, что ты не такой. Тоже хочешь заработать какое-нибудь прозвище?

– «Обжора Дуглас» – это звучит, – одобрил Малыш.

– А ты вообще молчи, – сказала Кэт. – Уж если кто из нас четверых обжора, так ты.

Крейг молча уткнулся в тарелку, делая вид, что его здесь нет. На деле-то самым большим любителем вкусно покушать среди нас был он.

– Конечно, я не обжора, – сказал я Кэт. – Просто люблю обедать плотно и с удовольствием. А сырое мясо – это чтобы тебя добить – я тоже пробовал. Еще в детстве. У моего отца была ферма на Хапи… И сейчас есть, как ты знаешь. В лесу, недалеко от дома, мы с братьями охотились на всякую мелкую дичь с луками и мелкокалиберками. Потом жарили мясо над костром, воображая себя то индейцами, то трапперами времен Дикого Запада, то первопроходцами космоса, потерпевшими крушение на неисследованной планете. Заводилой у нас был Фрэнк, но и остальные старались как могли. Однажды мы играли в первобытных людей, и Билли, который уже тогда увлекался историей и археологией, сказал, что неплохо бы попробовать съесть добычу сырой, ведь у самых древних людей огня еще не было. Мы попробовали, но никому не понравилось. Потом, в армии, на занятиях по выживанию, нас тоже заставляли есть и сырое мясо, и много еще такого, от чего и стервятника стошнило бы. Клянусь, ни одному самому рьяному фанатику экстрим-туризма даже и в голову не пришло бы есть то, чем приходилось питаться нам. И с тех пор я больше всего на свете люблю самые обычные, хорошо прожаренные бифштексы.

Кэт отодвинулась от стола вместе со стулом и задумчиво посмотрела на меня.

– Чем ты займешься, когда придется уйти на покой? – неожиданно спросила она.

– Если удастся скопить достаточно денег, куплю большой участок на какой-нибудь тихой, спокойной планете с хорошей природой и ровным климатом… Не на Земле. Но и не в пограничных мирах. Лучше там, куда уже добралась цивилизация, но еще не успела все испортить.

– И что ты там будешь делать? Устроишь ферму?

– Нет, – решительно сказал я. – На моем куске земли все останется как было. Я только построю дом. Одна половина будет обычная, современная, а вторая… Там будет так, как было веке в двадцатом – двадцать первом. Или еще раньше – как у первых американских поселенцев. Как у тех русских, что осваивали когда-то просторы Сибири. И те и другие – мои далекие предки. Ну, иногда я буду охотиться на своей земле… Так, как это делали они, для пропитания. Ночевать возле костра в лесу, жарить над огнем мясо. Иногда, может, буду уезжать, странствовать по другим планетам, как сейчас. А потом возвращаться домой. И мой дом будет местом, куда стоит возвращаться.

– Двадцать минут до захода солнца, – сообщила Диана по громкой связи. – Около двух часов до наступления полной темноты. Через два часа десять минут взойдет первая луна. Две другие – за ней следом. Четвертая появится через шесть с половиной часов. Пятую этой ночью вы не увидите вообще, но все равно будет очень светло.

– Что с температурой? – спросил Крейг.

– Восемнадцать градусов по Цельсию на закате, потом будет падать, но медленно. Часть дневных птерозавров останется активна, насколько долго – уточню позднее. Вампиры, естественно, будут активны всю ночь, будьте внимательны.

Из всех местных летающих ящеров только черные вампиры приспособились к ночному образу жизни – словно специально, чтобы ночная охота на планете никому развлечением не казалась. Они плохо переносили жару и вылетали из гнезд только когда становилось достаточно прохладно. Мы еще ни одного не видели; зонды, запущенные Дианой над районом лагеря, тоже не фиксировали никого, кроме дневных обитателей. Среди всех птерозавров черные вампиры считались наиболее опасными. К счастью, встречались они редко – что одновременно снижало риск встречи с ними и создавало определенный спрос на их чучела.

«Жучки» уже успели прибрать со стола остатки нашей трапезы, сам стол разобрали и утащили в недра корабля. Солнце Айхамара налилось тяжелым багровым свечением и коснулось линии горизонта. Мы сидели, лениво развалившись на стульях, перебрасывались ничего не значащими фразами, наблюдая, как последние птерозавры, пировавшие на телах своих убитых соплеменников, нехотя поднимаются в воздух и, сделав «круг почета» над нашим лагерем, улетают к месту ночного отдыха. Двигаться никому не хотелось, торопиться было некуда, и так приятно было видеть над собой настоящее небо. Диана лапочка, конечно, но все ее попытки превратить твою каюту во что-нибудь более уютное и просторное, чем коробка из-под обуви, в конечном счете обречены на провал. Достаточно протянуть руку в сторону, чтобы убедиться – стена каюты по-прежнему на месте, а березовая роща, бесконечная степь за рекой и прочее в таком духе – чистая фикция.

Предвкушение предстоящей охоты на всех нас действовало по-разному. Крейг нервно позевывал и время от времени потягивался; его длинный и тонкий нос еще больше заострился и вытянулся, ноздри раздувались, втягивая посвежевший вечерний воздух. Глаза Малыша блестели от плохо скрываемого возбуждения. Через каждые пять минут он сцеплял пальцы, пытаясь похрустеть суставами – уже после второго раза у него перестало получаться. Кэт ничем не выдавала внутреннего состояния, оставаясь холодной и сосредоточенной, а у меня по телу время от времени пробегал легкий озноб – верный признак готовности номер один.

Солнце зашло и стало быстро темнеть. Диана включила прожектора, освещая территорию в радиусе пятисот метров от корабля. Я поднялся и надел на голову коммуникатор. Остальные сделали то же самое, и мы направились к скутерам. Кэт села с Крейгом; мне ничего не оставалось, как пристроиться сзади Малыша, хотя и я предпочел бы другого пилота. Он рванул скутер с места, не дожидаясь команды Дианы. Проклятый экстремал! Но удержать его вдали от пилотского кресла при первой высадке сезона нереально. Мы были уже на границе периметра, когда Диана сообщила, что «сторожа» отключены, то есть можно не бояться, что они по ошибке нас собьют. Только после этого поднял в воздух свою машину Крейг.