Огонь, мерцающий в сосуде - Татьяна Полякова

— Жду тебя в клубе, — ворчливо сказала Ольга, а я рявкнула:

— Какой, к черту, клуб? — и выключила телефон.

Паспорта я лишилась, и перспектива начать новую жизнь теперь проблематична. Ко всему прочему, рядом бродит убийца, который, если верить Коле, непременно начнет на меня охоту. И что делать мне? «Домой возвращаться, вот что», — трусливо подумала я. По крайней мере, от убийц и типов вроде Башки буду избавлена. Я попыталась представить нашу встречу с Бессоновым, и все во мне взбунтовалось. В этот раз я продержалась дольше, но все равно он сможет праздновать победу. Вернусь и потребую развод. О своих деньгах он может не беспокоиться, я на них не претендую. Уеду в другой город… Через полчаса я уже ревела, чувствуя, что совсем запуталась. Я не вернусь, я себе слово дала. Вполне вероятно, паспорт Коля отдаст, но что это изменит? Я не хочу жить под чужим именем. Да это и невозможно, у человека должны быть документы помимо паспорта, например диплом, чтобы на работу устроиться.

Наревевшись вдоволь и ничего не решив, я легла спать. Разбудил меня громкий стук в дверь. Накануне номер я продлила еще на двое суток, и выселять меня не должны. Кто ж тогда так барабанит? Первым на ум пришел Николай. Я бросилась открывать, но опомнилась и для начала решила одеться.

— Гертруда! — рявкнули из-за двери. Голос, без сомнения, принадлежал Ольге, а в памяти всплыло мое вчерашнее обещание. Я распахнула дверь, и Ольга ввалилась в номер. На ней было нежно-голубое платье с огромным вырезом, строгая прическа и минимум косметики. Надо признать, выглядела она великолепно. Принцесса из любимых мною старых фильмов. Рядом с ней я чувствовала себя дурнушкой, тем более что умыться так и не успела, а из одежды на мне были лишь трусы да маечка. — Черт, ты еще не готова, — буркнула она, уперев руки в бока, и образ принцессы начал меркнуть. — Ведь договаривались же…

— Извини, забыла. Приехала твоя большая любовь? — спросила я, отправляясь в закуток, который здесь считался ванной.

— Вчера вечером. Из номера пока не выходил. Завтрак до десяти, но он его в номер закажет. Время есть, однако ты все равно поторопись.

Я умылась, влезла в джинсы и торопливо расчесалась. Ольга достала из сумки косметичку и перебросила мне.

— Зачем? — удивилась я.

— Затем… чтоб с тобой рядом я не чувствовала себя старой бабой.

— Ты чудо как хороша…

— Ага. Быть красивой, но немолодой так же малоутешительно, как быть молодой, но некрасивой. Однако это не твой случай. Да и я еще ничего себе девушка. Но физиономию все равно накрась, малость в возрасте сравняемся.

— Ладно, — пожала я плечами и попыталась нанести боевую раскраску.

Ольга подошла и вырвала у меня из рук карандаш.

— Краситься и то не умеешь. Сиди смирно.

Через несколько минут она закончила заниматься моей физиономией. В возрасте мы не сравнялись, но я почувствовала себя красоткой. Надо будет косметику купить…

— Как бы он на тебя пялиться не стал, — разглядывая меня, вздохнула Ольга. — Где тебя вчера носило? Чем ты вообще занимаешься?

— Собираюсь идти с тобой в бар, отлавливать большую любовь.

Я прихватила сумку, и мы вышли из номера. Приехала Ольга на машине. Водителем она оказалась рисковым, и мне два раза пришлось зажмуриться, а один раз завопить довольно громко.

— Кто тебе выдал права? — спросила я с возмущением.

— Я вообще-то хорошо езжу, просто нервничаю сегодня. Столько лет не виделись… вдруг он меня не узнает?

— Я бы на твоем месте опасалась другого: вдруг твоя большая любовь облысела и брюхом здоровенным обзавелась? Появится такой пожилой толстый дяденька, и думай потом, как от него избавиться.

— Такие, как он, не меняются… даже если брюхо отрастил и облысел. Он — это он. Поняла?

— Да я и не против. Лишь бы тебе в радость. Как дела у Валерки? Все еще ищет убийцу?

— Наверное. Меня никто не трогает, и слава богу. Коленька, змей, вечером был в клубе, все вынюхивал. Кстати, про тебя спрашивал.

— Что спрашивал? — нахмурилась я.

— Откуда тебя ветром надуло, где познакомились.

— А ты?

— А я сказала, мол, не его собачье дело. Ох, боюсь, не к добру он у нас рыщет, с его нюхом что-нибудь да нароет. Такой стервец, прости господи. — Ольга покачала в досаде головой и далее вела машину молча.

Гостиницу «Заря» я уже видела не раз, она находилась в самом центре города. С виду здание ничем особо не примечательное. Однако холл отделан с немыслимой роскошью. Мраморные полы сверкали, над головой стеклянный купол, точно ограненный алмаз. Свет преломлялся в гранях, солнечные зайчики весело скакали по стенам. «Это ж сколько сюда денег вбухали», — подумала я почти с классовой ненавистью.

Стойка регистрации тонула в глубинах холла, прямо напротив бар, от холла его отделяла низкая кованая решетка. Официанты беззвучно скользили с накрахмаленными салфетками в руках, за белым роялем пристроился дядька с помятым лицом и, прикрыв глаза, наигрывал что-то меланхоличное. Ясное дело, говорить здесь можно только шепотом. Даже Ольга присмирела.

Мы устроились возле самой решетки, так, чтобы виден был весь холл и выходы из лифтов, тут их, кстати, было четыре. Ольга заказала нам кофе и принялась нервно оглядываться.

— Помада не размазалась? — спросила она минут через пять.

— И помада, и тушь на месте, — заверила я. — Прекрати ерзать.

— Тебе легко говорить.

Кофе нам принесли, Ольга взяла чашку и едва не выплеснула кофе себе на подол.

— Черт… — выругалась сквозь зубы, а я лишь головой покачала. Надеюсь, ее былой возлюбленный стоил этих нервов.

Через мгновение мне стало не до Ольгиной любви и ее нервов, со своими как бы управиться. Двери ближайшего лифта разъехались в стороны, и оттуда вышел Бессонов. Он был небрит, хмур и очень хорош собой. Последнее я отметила машинально, точно он не имел ко мне никакого отношения. И уже в следующий момент рухнула на диван, который здесь заменял стулья, и воззрилась на Ольгины колени, стиснув зубы так, что они скрипнули. Мне было плевать, что решат официанты, лишь бы Бессонов меня не заметил, хотя я выбрала не лучший способ не привлекать к себе внимание.

— Ты чего? — приподнимаясь, спросила Ольга в полном обалдении.

— Живот скрутило. Сиди смирно и сторожи свою большую любовь.

— Прекрати, идиотка, — зашипела она, но тут вдруг произнесла совсем другим голосом: — Саша? — а потом перешла на радостное повизгивание: — Саша, это ты?

Мне даже не надо было поднимать голову, я и так знала: обращается она к Бессонову. Ольга припустилась к нему со всей возможной резвостью, а я подумала, что шанс у меня есть. Занятые друг другом, они не обратят на меня внимания, что и позволит мне тихо смыться. Я выпрямилась, держась к ним спиной, снялась с места и бочком направилась к выходу. Ольга висла на Бессонове в нескольких метрах от меня, я слышала, как она щебечет: