Улан. Танец на лезвии клинка - Василий Сергеевич Панфилов
Шрифт:
Интервал:
Наконец, Ковальчик попросил всех одеться и заинтригованные гости пошли за ним по утоптанному снегу. Следом гомонящей, развесёлой толпой шли аборигены. Дошли опушки елового леса, где слуги вручили ружья.
– Дробью заражены, – зачем-то пояснил хозяин князю, затем прокричал на польском что-то вроде (Владимир неплохо выучил язык, но здесь в каждой области были свои диалекты) – "Пусть кукушки кричат".
– Ку-ку! – Раздалось почти тут же. Звук был какой-то ненатуральный, но Яцек с азартом развернулся и выстрелил. Место заволокло дымом, а когда развеялось, то помертвевший улан увидел лежащую на земле стонущую женщину с окровавленной спиной.
– С почином вас! Меткий выстрел! Как вы сняли эту кукушку![81] – Раздалось из толпы.
– Хлопок посадил на деревья, – доверительно наклонился к офицеру поляк, – пусть кукуют.
Сказав это, он рассмеялся – весёлым, заливистым смехом хорошего человека…
Молча развернувшись, попаданец пошёл назад, за ним двинулись и остальные офицеры.
– Пане, куда же вы! – неслось им вслед. Однако шли они так быстро, что поляки просто не догнали их.
– Готовьте кареты, – приказал поручик слугам, уезжаем немедленно. Запрягли очень быстро – Ковальчик со свитой только-только успел подойти.
– Ну что же вы, панове, – растерянно сказал он. В синих, широко распахнутых глазах было непонимание происходящего.
– Тимоня, подай-ка мне один из ТЕХ кошелей, – вместо ответа приказал улан.
– Княже…, – заныл денщик, уже просчитавший происходящее. Однако под взглядом командира заткнулся и полез в недра кареты, что-то недовольно бурча. Пан растерянно переминался рядом, пытаясь спасти положение – но он даже не понимал, в каком направлении ему нужно действовать.
– Держи, княже, – шмыгнул носом Тимоня и протянул увесистый кошель с талерами.
– Пан Яцек Ковальчик, пани Ева Ковальчик, – коротко поклонился Владимир, – сегодня мы ели ваш-хлеб соль как гости. Однако после увиденного мы не можем считать вас людьми – люди так себя не ведут. Поэтому прошу принять деньги…
С этими словами он высыпал на снег талеры. Присутствующие ахнули – и от оскорбления, и от суммы, валяющейся на снегу.
– Не знаю, сможете ли вы поднять эти деньги, ведь нечистая сила не любит серебра. Однако даже бесам (толпа снова ахнула) нужно платить, когда ешь их пищу. Выстрелив в тех несчастных, мы заплатили бы душами, а так – только серебром.
Сказав это, Грифич без лишних слов сел в карету, разместились в каретах и остальные офицеры.
– Трогай, – приказал он кучеру.
Часть третья. Петербург
Глава первая
Хотелось бы написать, что прибытие имперского князя в Петербург было триумфальным, но чего не не было, того не было. Обоз с усталыми лошадьми постепенно рассосался в разных направлениях и к уланской слободе прибыло где-то с полсотни повозок, из которых почти три десятка – собственность попаданца. Расплатившись по чести с возничими-солдатами и отправив их в расположение собственных полков, Владимир же вылез из мехов, скинул епанчу[82] и вместе с Тимоней и несколькими солдатами принялся растаскивать добро по чуланам.
– Эк! – растерянно сказал верный денщик, – ну мы (он не отделял себя от командира) и обросли имуществом.
"Экать" было от чего – барахло банально не помещалось в доме… Ну да – попаданец просто забыл об этом факте, а точнее даже не забыл – он как-то не уложился в голове. Впрочем, на помощь пришли сослуживцы и взяли добро на сохранение. Отпарившись в полковой бане (были и свои, но полковая считалась "дежурной" и топилась каждый день) и отоспавшись, с самого утра улан принялся наносить визиты.
– Экий ты важный стал! – отечески сообщил ему престарелый однорукий ротмистр – Коренев Илья Лукич, оставленный на хозяйстве, – Грифич, значит…
– Он самый, Илья Лукич.
Беззубо (пятьдесят шесть годиков, что вы хотите!) улыбнувшись и обдав поручика запахом табака, капитан сказал тихонечко:
– Я ищо полтора года назад понял, кто ты.
– Не удивлён, Илья Лукич, – вежливо согласился офицер, – с вашим-то опытом и умом…
Вдоволь наобщавшись с офицерами, унтерами и ветеранами (да ты што, Ванька уже фельдфебель? Ну не зря я его гонял, не зря) принялся наносить визиты "дружественным" полкам. Не то чтобы очень хотелось, но так положено в эти времена – письма идут нечасто, да и грамотность у многих хромает, а информация из первых уст, да рассказы о геройствах сослуживцев, очень востребованы.
Впрочем, не только о геройствах…
– С бабы снял? С баронессы?! – хохочут егеря, – а она?
– А что она? – хмыкает поручик, – швырнула в меня туфлей и свиньёй обозвала – дескать "вдовствует уже пятый год и по мужику изголодалась, а в их провинции взглянуть на соседа нельзя, чтобы гулящей не ославили. А вот так вот никто не осудит – насилие над женщинами на войне, дело привычное". Так что прогнала меня вон, а Трифону велела продолжать.
Дружный мужской хохот не прекращался долго.
Вообще, попаданец обнаружил, что знание множества забавных историй из будущего и колоссальное количество всевозможного "мусора" в голове, сделало его великолепным рассказчиком. Не сразу, понятно дело – сперва нужно было понять, что здесь считается смешным. Так и с этой историей – чуть акценты сдвинул и смешно стало. На самом-то деле та баронесса рыдала, рассказывая о завистливых соседях, имущественной тяжбе и женской неустроенности. Так что Трифону пришлось стараться не только в постели, но и поработать психотерапевтом (а немецкий за годы компании он немного освоил) в промежутках между…
Хвала небесам, что хоть трофеи можно было продавать через Илью Лукича. Капитан давно уже наладил неплохие связи с местными купцами/портными/кузнецами/прочими ремесленниками и продавал барахло за достаточно приличную цену – не забывая и себя, понятное дело.
– Ну с сукном ты неплохо разживёшься, – оглядел залежи капитан, – где-то на тысячу талеров точно потянет. А вот что делать с остальным барахлом – понятия не имею. Тут уж как повезёт.
Поручик и сам не знал – что ему делать со всевозможными портретами, посудными сервизами и прочим. Досталось вот согласно жеребьёвке, но те же фарфоровые сервизы… Для уланского поручика они слишком хороши, а для имперского князя и кавалера двух орденов – мусор…
– А знаешь что, Лукичь? Почему бы не выставить всё это барахло – и не только моё, как в лавках выставляют. Народ-то у нас разъехался, так что какой-никакой амбар найдётся. Да пустить слух промеж штатских, что здесь можно трофеями из Пруссии разжиться. И вот ещё что – я в
Поделиться книгой в соц сетях:
Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!