И целого мира мало - Раймонд Бенсон

Жуковский повернулся к Электре:

– Я ищу подлодку. Такая большая и черная, и ее капитан – мой приятель.

Тут его взгляд упал на лежащую на полу фуражку. Сразу поняв, что это значит, он приказал:

– Принесите ее мне.

И направил ствол на Электру.

Электра кивнула, наклонилась и подобрала фуражку, украдкой сунув под нее браунинг.

Протягивая фуражку Жуковскому, она сказала:

– Как обидно! Вы с ним разминулись на секунду.

И выпустила три пули из-под фуражки.

Они ударили Жуковского в грудь, отбросив его к стене. Он уставился, не понимая, потом свалился на пол.

Электра подошла к нему и отбросила его автомат ногой.

За несколько секунд до смерти Жуковский собрал остаток сил, чтобы на миллиметр приподнять трость от пола. Упираясь набалдашником в грудь, он направил кончик ее точно на Бонда. Электра с любопытством смотрела, как Жуковский схватился за середину трости и уставился на человека на пыточном стуле.

Бонд ответил на его взгляд. Жуковский прищурил глаз и потянул за середину трости, будто это было помповое ружье. От единственного выстрела полетели щепки от спинки стула. Чего не заметила Электра – того, что пуля чисто прорезала один из наручников Бонда. Невероятный выстрел!

Между двумя мужчинами прошел безмолвный разговор. Товарищи по оружию. Только тень улыбки на лице каждого из них. Потом свет погас в глазах Жуковского, и голова упала на грудь.

Электра смотрела на русского, не понимая. Она не видела, куда ушла пуля, – только знала, что по Бонду он промахнулся.

Она вздохнула, повернулась к Бонду и сказала:

– Извини, одну минуту. – Подняв "уоки-токи", она сказала в него: – Здесь все под контролем. Ты готов?

– Да, – ответил Ренар. – Я-только боюсь, что ты...

– У меня все в порядке. Действуй.

– Ладно. Au revoir...

– До свидания, – ответила она. На минуту потеряв самообладание, она тяжело задышала, бросила рацию, посмотрела на труп Жуковского, потом на Бонда.

– Да, этот человек и в самом деле тебя ненавидел, – сказала она, несколько озадаченная. Потом вернулась к стулу и снова села верхом на колени Бонда. – Время для последней молитвы.

Она поцеловала его долгим и крепким поцелуем и потянулась сделать последний, смертельный оборот...

Молниеносным движением рука Бонда вырвалась и крепко схватила ее за горло. Он держал ее лицом к лицу с собой, и в глазах его было презрение. Потом он отбросил ее назад, и ее ногти процарапали следы на его лице.

Она была ошеломлена. Бонд быстро протянул руку и сорвал второй наручник, потом потянул за гарроту, ослабив так, чтобы можно было вылезти. Он встал на ноги, но Электра уже пришла в себя и выбежала из комнаты, устремляясь вверх по лестнице. Он подбежал к Жуковскому, пощупал ему пульс, потом подобрал окровавленное оружие.

Взял с пола "уоки-токи" и на миг заколебался – бежать вниз к субмарине или догонять Электру?

Он решил в пользу последнего. Эта сука слишком далеко зашла...

У причала заревели моторы подлодки.

Ощутив разошедшуюся по лодке вибрацию мощных двигателей, Виктор Зокас, он же Лис Ренар, ощутил и вибрацию пули у себя в черепе. Конечно, он знал, что это не настоящее "ощущение", потому что нервы в этом месте давно были мертвы. Это было то, о чем предупреждал его врач-сириец, – ощущение, похожее на то, которое испытываешь в кабинете зубного врача после новокаина. Обычно дантисты говорят: будете чувствовать давление... Вот именно это и чувствовал Ренар. Давление.

За последние сутки он заметил некоторые изменения, о которых Электре не сказал. В то время как его сила и выносливость к боли росли с каждой минутой, так же быстро пропадали вкус, обоняние и осязание. Этот дурак-доктор предупреждал его, что перед "концом" органы этих чувств начнут быстро отказывать. Слова этого медицинского идиота, который был не в состоя-нии извлечь пулю, Ренару не понравились, и он его задушил.

Он снова оглядел центральный пост рубки и заметил, что его минимальный экипаж уже стоит по местам. Двое здесь. Один в отсеке цистерн. Один в торпедном отсеке. Они верят, что вернутся домой, и вернутся богатыми. Понятия не имеют, что сейчас они идут встречными курсами с судьбой. Лодка пошла, и уже не остановится. Все по плану. Все отлично.

Так почему же ему так паршиво? Что с ним происходит? Он умирает? Это уже конец?

Он проверил собственные рефлексы, проделав простые упражнения для рук и пальцев. Кажется, работают отлично. Зрение прекрасное. Слух не поврежден. Только ощущение такое... будто он как-то вне своего тела. Будто отделен от своей физической сущности и оглядывает мир сверху. Все кажется нереальным.

Ну, если это конец, то он сначала увидит успех своего задания, и лишь потом будет этот самый конец. Значит, надо поторопить события – что ж, так тому и быть.

Что там происходит в башне? Электра говорила по радио запыхавшись, хотя и сказала, что все под контролем. Бонд, что ли, сбежал? Быть не может. Электра предвкушала, как агент МИ-6 будет умирать медленно и мучительно. Может быть, она просто возбудилась от близости желанной цели.

Ренар окинул мысленным взором последние годы и изменения, которые с ним за это время произошли. До встречи с Электрой Кинг он был холодным и желчным человеком, которому на все было наплевать, кроме разрушения. С женщинами он никогда успеха не имел. Тюремный психиатр ему как-то сказал, что его склонность ко злу возникла из-за нехватки привязанности в детстве.

Ренар вспомнил мать – московскую ресторанную проститутку. Ни за ним, ни за тремя его старшими сестрами она не смотрела совсем. У них у всех были разные отцы. Своего Ренар никогда не видел.

Мать часто вваливалась поздно ночью, пьяная и злая. Он ярко помнил запах перегара и табака, пропитавший тесную квартирку, где они все жили. Она всегда находила, за что на них наорать: одна из сестер забыла постирать, другая не отскребла унитаз, он сам не вымыл пол.

Иногда сестры обвиняли его в мелких проступках, и мать его била, а сестры смотрели и смеялись. Господи, как он их всех ненавидел!

Ренар отнюдь не был психиатром, но даже он мог понять, почему у него проблемы с женщинами.

Вдруг нахлынуло другое воспоминание. Ему было четырнадцать, когда он решил уйти из семьи и жить на улице. Он пробрался в комнату матери, думая, что она спит пьяным сном. Она проснулась и поймала его за кражей денег из кошелька. Она за ним погналась, но он выбежал на улицу без пальто, без ничего, и не вернулся. Тогда он видел мать в последний раз.

Одну из старших сестер он увидел через два года. Она искала его по всей Москве. По чистой случайности они увиделись в одной ночлежке. Она ему сказала, что мать их убил в кабаке какой-то пьяный моряк. Девчонки разбрелись и теперь жили каждая сама по себе. Две другие стали проститутками, ей удалось найти работу швеи. Они нищенствовали, и сестра умоляла его им помочь.