21.12 - Дастин Томасон

Эта рукопись разительно отличалась от известных ранее.

Повествование от первого лица станет уникальным документом. И невозможно сейчас предсказать, как много удастся почерпнуть из него. Он может стать мостом, переброшенным через тысячелетия, и посвятить ее народ в мельчайшие подробности жизни далеких предков.

— Что ж, — произнес Виктор, доставая из кармана авторучку, словно это была шпага, — думается, пора нам узнать, стоит ли эта вещь всех тех бед, которые она принесла с собой.

«Ни капли дождя, дающего пропитание, не упало за половину цикла Великой звезды. Поля Кануатабы истощились и разрушились, деревья и трава уничтожены, олень, птицы и ягуар, хранитель земли, вынуждены были покинуть нас. Плодоносный слой почвы не восстанавливается, его больше не подпитывают опавшие листья. Склоны холмов осыпались. Только мухи еще роятся, а животные, бабочки и растения, данные нам Священным Создателем, не знают, куда укрыться, чтобы продлить жизнь своего духа. На животных нет больше плоти, из которой можно было бы приготовить пищу.

Я не благороден по рождению, и потому мои познания о том, как боги управляют нами, невелики, и многое из того, что боги нашептали бы в уши истинного Властителя, я не слышу. Но и я прекрасно знаю, что когда-то Кануатаба гордилась множеством величественных деревьев сейбы, открывавших великий путь в потусторонний мир. Их было больше, чем на всем взгорье, они росли так густо, как больше нигде в мире, и, благословенные богами, их стволы вызывали почти что умиление. А сейчас на всю Кануатабу их осталась едва ли дюжина! Наше священное озеро высохло и обратилось не более чем в грязь со дна. Струи воды, которые заставляли бить из камней, не радуют глаз больше ни во дворце, ни в храме. На площадях неприкасаемые умоляют нас купить свои никчемные растрескавшиеся горшки и гниющие овощи — никуда не годные заменители мяса, которое могут себе позволить лишь самые знатные люди города. В сезон охоты в окрестностях уже не встретишь ни агути, ни кинкажу[25], ни оленя или тапира. Дети Кануатабы страдают от голода все сильнее по мере того, как каждое новое солнце совершает свой величественный путь по небесному своду.

Так прости же меня, обезьяна-писец, чей перстень я ношу на пальце как символ всех писцов прошлого! Здесь, в Кануатабе, начинаю я свою рукопись на девственно чистых страницах из коры, которые я похитил у Властителя. Прежде я сам совершил в жизни слишком мало, чтобы заслужить упоминания в летописях Кануатабы. Я — всего лишь учитель сына Властителя и создал сорок две книги на придворной службе. Но сейчас я буду писать для народа и для детей наших детей, а потом и их детей, и создам честное повествование о том, что произошло в правление Ягуара Имикса!

Два солнца назад, после ночи, когда лишь четверть луны низко нависла в небе, собрались для встречи двенадцать из тринадцати членов совета при Властителе Ягуаре Имиксе. Якомо — придворный карлик, который столь же похотлив, сколь мал ростом, также присутствовал при этом. Мне знакомы другие карлики, которые трудятся в полях и любят Кануатабу не меньше, чем обычные люди. Но этот придворный прихвостень — он нечто совершенно другое, нечто весьма зловещее. Якомо необычайно прожорлив и жаден. Я не раз наблюдал, как он жует кору великого дерева, а потом сплевывает жидкость из своего мерзкого рта в специальный сосуд, стоящий у него на коленях. А недавно я стал свидетелем, как он соблазнял женщин посулами не более чем крошек из своей бороды, принуждая их ублажать себя, чтобы добыть хоть какую-то пищу для своих оголодавших детей.

Из тринадцати членов совета в этот раз не было только моего друга Оксиллы, хранителя припасов и придворного знатока зоологии и земледелия. Во время нашей предыдущей встречи пять солнц назад Оксилла разгневал правителя и, как я догадывался, теперь был за это наказан. Между тем Оксилла — добрый человек, надежный советчик Властителя в торговых вопросах, который хорошо разбирается в государственных финансах, то есть несет бремя, которого я бы никогда не пожелал взвалить на свои плечи. Ведь человек, который знает, сколько золота в казне правителя, познает также и пределы его могущества.

Галам, хранитель указов Ягуара Имикса и верховный жрец на протяжении десяти полных оборотов Календарного Диска, призвал к началу собрания:

— По приказу Ягуара Имикса и по его святому для нас повелению мы начинаем наш совет, чтобы почтить новое божество по имени Акабалам. Акабалам — величайший из богов. Ягуар Имикс своим указом велит всем отныне и впредь возносить ему молитвы.

Я — Пактуль, наставник наследника престола, которого зовут Песнь Дыма, следующего правителя Кануатабы, и знаю наизусть все наши величайшие книги. Ни в одной из них не упоминается бог Акабалам. И потому я спросил верховного жреца:

— Какую внешнюю форму изволит принимать Акабалам?

— Как только Ягуар Имикс сочтет необходимым дать дальнейшие разъяснения, Пактуль, я сразу поделюсь ими с членами совета. Я же сам никогда не осмелюсь претендовать на равенство в познании мира со святейшим из святейших Властителей.

А потому без всяких разъяснений мы помолились и воскурили фимиам в честь нового бога. Я же исполнился решимости вновь изучить летописи Кануатабы, чтобы попытаться самому отыскать в них имя божества Акабалама. И понять, что за небожитель открыл себя нашему святому повелителю.

Жрец Галам продолжал:

— Кроме того, мне поручено объявить о намерении Властителя приступить к строительству новой великой пирамиды, равной по красоте тем, что возвышались в столице погибшего ныне государства Теотиуакан, и в которой наш правитель однажды упокоится навеки. Фундамент будет заложен за двадцать дней менее чем в тысяче шагов от дворца. Со смотровой башни должна быть видна наивысшая точка прохождения солнца по небесному своду, а само сооружение призвано образовать священный треугольник с дворцом и двойной красной пирамидой.

Мои собратья поочередно дважды хлопнули в ладоши, прославляя величие Ягуара Имикса. Но когда подошла моя очередь хлопать, я задал вопрос святому глашатаю Галаму, уместно ли начинать строительство пирамиды во время столь жестокой засухи:

— У народа Кануатабы не осталось почти никаких источников пропитания, и даже собранные указом правителя рабочие будут голодать, поднимая вверх тяжелые камни. Кроме того, сооружение нового храма на центральной площади потребует большого количества скрепляющего раствора, которого не получить, если не сжечь самые ценные из оставшихся деревьев и растений, чтобы выпарить воду из камня. А ведь окружающая нас флора сама умирает день ото дня. Наше озеро полностью высохло, а резервуары пустеют.

Но тут вмешался беспутный карлик Якомо, обративший на меня всю свою злобу:

— Да будет тебе известно, Пактуль, что наш Властитель Ягуар общался с богом Акабаламом и получил от него пророческое указание начать войну на восходе вечерней звезды против отдаленных государств. Назад мы вернемся с рабами и богатыми трофеями огромной ценности. Наша армия получила новый способ сохранения продовольственных запасов, засаливая их более круто, чем прежде, а потому она теперь способна совершать значительно более далекие походы. Тамошние города ослаблены великой засухой и не смогут противостоять мощи наших воинов. И да послужит это тебе уроком никогда не сметь подвергать сомнению решения Властителя!