Электрическое бессмертие - Анатолий Евгеньевич Матвиенко

к вознице сидит минский милиционер, невероятно флегматичное создание в суконной куртке и косоворотке, с «Наганом» в поясной кобуре. За всю дорогу он не произнёс и десятка слов, зато непрерывно лузгает семечки, коими набиты его карманы. А когда они опустошаются, человек развязывает солдатский сидор и снова наполняет. Верно, сумел разжиться целым мешком. В бричке по дороге в отчий дом Генрик несколько раз стряхивал шелуху, норовившую прилипнуть к его штанам.

За три года усадьба многое что потеряла, зато приобрела бесценное украшение – красный флаг над въездными воротами. Ниже болталась вывеска «Животноводческий совхоз Над-Нёман», идеологически усиленная полотняным лозунгом «Мы придём к победе коммунистического труда».

Генрик зажмурился. Вдали было легче. Воочию видеть, во что всё превратилось – невыносимо. Он превозмог себя и вылез из повозки, чуть ли не по щиколотку провалившись в жидкую грязь. Не оглядываясь, побрёл мимо дома.

- Эй! Ты куда? – забеспокоился Кастусь.

- На кладбище.

К северу от въёздной брамы сохранились оба фамильных склепа. Там – мама, дедушка, бабушка, брат Томаш… И главный человек в жизни молодого Иодко, оставивший его столь рано. Отец!

Генрик перекрестился и со вздохом поплёлся к дому.

Как не поразительно, он в лучшем состоянии, нежели весной 1919 года. В окнах снова появились стёкла, проёмы закрылись дверями.

Кастусь подтолкнул парня к заднему входу, они вошли на первый этаж со двора.

Внутри уже практически ничто не напоминало интерьер барской усадьбы, исключая винтовую металлическую лестницу на второй этаж. Паркетный пол исчез, разворованный или просто сгнивший от сырости, пока здесь гуляли ветра и дожди. Уцелела пара каминов, лишившихся отделки и решёток. Дощатые двери с табличками превратили здание в обычную контору.

- Что вы здесь рассчитываете найти, пан чекист? Дом отремонтирован, частично перестроен. Спросите у строителей, не находили ли чего?

Очевидно, простая мысль о произошедших изменениях в голову Кастуся не приходила. Он скрипнул зубами и совершенно не обрадовался деловому мужичку в стоптанных сапогах и германском мундире с дырками, будто снятом с убитого солдата. Мужичок пристально изучил мандат ГПУ и преисполнился чувства ответственности, вследствие чего мобилизовал сотоварища меньше рангом. Тот испуганно стащил с головы треух, заслышав про «ЧеКу», и вызвался показать, как оно тут было до ремонта.

Строго говоря, успели облагородить по-совхозному только первый этаж. На втором разве что окна застеклили. Ещё исправили кровлю, изрядно прохудившуюся за эти годы, о чём свидетелями остались большие плесневелые пятна на досках чернового пола.

- Осторожней, товарищи! – чутко предупредил владелец треуха. – Так что перекрытия деревянные. А как прогнили? С того краю надо балки менять.

Стараясь обходить опасные места, чтобы слишком быстро не очутиться на первом этаже, Генрик под пристальным вниманием Кастуся обследовал второй этаж. Когда переступили порог крайней комнаты, отцовского кабинета, глаза сами по себе зажмурились, как и на въезде в усадьбу. На миг почудилось, что не было этих страшных лет, он по-прежнему мал, забежал к суровому, но доброму и самому родному в мире человеку. Сейчас он повернёт голову и скажет ласково: «Заходи, малыш, не стой на пороге…»

- Заходи, не торчи как пень, - чекист легонько толкнул его между лопаток. – Или вспомнил что?

- Много вспомнил, - глухо ответил Генрик. – Здесь прошло моё детство.

В этом крыле уже перестелили полы. Пустой кабинет, из которого бесследно исчезла мебель натурального дуба, был заставлен вёдрами и корытами. Но совсем не это привлекло внимание. На внешней стене до сих пор заметен прямоугольник, где раньше висел портрет матери, он чуть светлее. А в его середине – золотая утка.

- Паныч! Паныч!

Генрик заворочался во сне, с трудом открыл глаза. На неудобной лавке, заменившей кровать, заснуть не просто. Но уж когда сон взял верх, вынырнуть из его пучины смог лишь с большим напряжением.

- Пан Генрик! Я Алесь из Бобовни. Помните меня? Приезжал в Над-Нёман с паном Витольдом Иодко.

Естественно, он не помнил. Пан Яков никогда не поддерживал тёплых отношений с той ветвью рода, общались они редко. И в темноте кого-то узнать – нужно иметь совиный глаз.

- Нет, пшепрашем. А кто вы и зачем?

- Меня пан Витольд заслал в Над-Нёман год назад – узнать, не сыщутся ли здесь документы старого хозяина. А ныне весточку передал о вашем появлении. Написал, что виделся с вами в Кракове.

- Ну? – неопределённо промычал Генрик, спросонья не в состоянии чётко обдумать – это действительно агент дефензивы или провокация ГПУ.

- Пан Витольд наказал помогать вам. Ежели нешто полезное найдёте – сразу мне передайте, чтоб красным не досталось.

В шпионских романах полагается называть в таких случаях пароль и отзыв. Но кузен ни о чём подобном не предупреждал. Странно…

- Алесь, завтра вечером сделаю вид, что гуляю по парку. Найди меня, поговорим.

- Добре, паныч. До видзення.

Он исчез, а Генрик долго ворочался, пытаясь понять, как относиться к новому неизвестному в уравнении.

Глава 8

Глава восьмая

Республика Беларусь, 2013 год

Чёрный внедорожник с московскими номерами прокатился по всему