Вознесенная грехом - Кора Рейли

моему клитору, прежде чем взять его в рот, и я взорвалась. Мои пальцы вцепились в его волосы, когда я прижалась к Мэддоксу, отчаянно оседлав его лицо. Это был почти внетелесный опыт[19], словно я могла оставить позади весь груз прошлого и страх перед будущим.

Я знала, что тот, кто позвал Мэддокса, все еще стоял за дверью, но мне было уже плевать. Он все равно не доживет до момента, когда сможет рассказать эту историю. Как только моя семья спасет меня, все будут мертвы, и эти байкеры заберут с собой в могилу все, что слышали или видели. Я могла только надеяться, что Мэддокс поймет причину, прежде чем ему придется разделить их судьбу.

Мэддокс выпрямился, и взгляд, которым он одарил меня, был почти прощальным.

– Еще слишком рано прощаться, – прошептала я.

– Не надо, – пробормотал он. Я его поняла. Он не хотел думать или говорить об этом сейчас.

Когда он прижался ко мне, выражение его лица сменилось игривой улыбкой.

– Это правда, что вы, итальянские девушки, должны оставаться девственницами до первой брачной ночи, Белоснежка? Или ты сделала своему жениху ранний подарок?

Я ухмыльнулась, подражая его наигранной беззаботности.

– Тебе придется выяснить это самому, Мэддокс. Но предупреждаю, мой отец убьет тебя за это.

– Думаю, оно того стоит.

Он прижался ко мне. Боже, я никогда не была такой мокрой. Один взгляд Мэддокса возбуждал меня больше, чем часы поцелуев с Джованни.

– Я не буду нежным, Белоснежка. У тебя есть последний шанс сказать мне то, что я хочу знать.

Сейчас я не нуждалась в его нежности. Я нуждалась в нем, в том, что происходило между нами. Вместо ответа на вопрос я сильно прикусила его губу. Мэддокс зарычал, его взгляд стал диким. Он стянул с меня боксеры и поднял с пола так, что мои ноги обхватили его. Затем одним яростным движением вошел в меня так глубоко, насколько позволяло мое тело. Я выдохнула, мои ногти оставили кровавые следы на спине Мэддокса.

Он выдохнул сквозь зубы, его лоб прижался к моему, его грудь вздымалась, губы приоткрылись в быстром вдохе.

– Черт, Белоснежка. Твой старик определенно убьет меня за это.

– Замолчи, Мэддокс. – Один из них точно умрет, но я не хотела думать об этом сейчас. Уже скоро жестокая реальность настигнет нас.

Настигнет его. Внутренние мышцы моих бедер задрожали, когда я привыкла к ощущению Мэддокса внутри себя. Мое тело опустилось на него, позволяя его длине все больше и больше скользить во мне. Я затаила дыхание, когда мой таз прижался к его, и Мэддокс полностью вошел в меня. Его пирсинг прижался к моему клитору, как он и обещал, но дискомфорт не позволил мне ощутить точку G.

– Почему твой идиот жених не лишил тебя девственности?

Я еще глубже вонзила ногти в его плечи, но он даже не вздрогнул.

– Потому что слишком боялся моего отца.

– Ради тебя стоит умереть. Он был идиотом, если не понимал этого.

Мэддокс встретился со мной взглядом, его голубые глаза были полны вызова и темного голода.

– Я не боюсь твоего старика. Когда я встречусь с ним, то скажу ему, что трахнул тебя.

– Нет, не скажешь, – прорычала я, но должна была признать, что меня не волновало то, что этот человек не боялся идти против моего отца. Я лишь хотела, чтобы у нас появился шанс и они оба остались в живых.

Его пальцы запутались в моих волосах, слегка потянув, пока я не обнажила перед ним свою шею. Мэддокс неторопливо лизнул точку моего пульса.

– Я, черт возьми, точно скажу, Белоснежка.

Он схватил меня за задницу и начал двигаться. Я резко выдохнула от дискомфорта, и Мэддокс ненадолго замедлился, его глаза искали мои.

– Не останавливайся, – выдохнула я.

Его пальцы еще сильнее сжали мою попку, и он скользнул в меня. Я ахнула от острой боли, за которой последовала вспышка удовольствия, когда его пирсинг потерся о мой клитор. Мэддокс начал входить в меня медленными движениями. Пот блестел у него на лбу, пока он поддерживал меня и контролировал движения.

– Не сдерживайся, – выдохнула я.

Он начал врезаться в меня длинными сильными толчками, заставляя сердце гудеть от боли. Мэддокс изменил наклон движений так, чтобы пирсинг продолжал тереться о мой клитор, а затем поцеловал меня. Ощущение его языка, когда он овладевал мной, только увеличивало удовольствие. Вскоре стало трудно определить, где заканчивался мой дискомфорт и начинался низкий гул нарастающего оргазма.

– Такая мокрая, – прохрипел он, врезаясь в меня снова и снова. Мои глаза закатились. Я находилась на грани оргазма, но каждый раз, когда была уверена, что падаю с обрыва, боль сдерживала меня. Мэддокс напрягся, его член пульсировал внутри меня, а затем взорвался. Мэддокс чертыхнулся. Его движения стали еще более жесткими, но менее скоординированными. Мой рот открылся от избытка ощущений. Я затаила дыхание, когда боль стала почти невыносимой. Мэддокс укусил меня за плечо, когда его толчки замедлились. Наконец он поднял глаза, совершенно растрепанный и потный.

– Черт. Ты тоже должна была кончить.

– Большинство девушек не кончают в первый раз.

– Это полная чушь, – прорычал Мэддокс. Он приподнял меня еще на пару сантиметров и вышел. Я выдохнула от жгучей боли. Мои ноги почти подкосились, когда Мэддокс поставил меня обратно на пол, но не позволил упасть. Прижавшись ко мне, он глядел на меня сверху вниз с новым собственническим чувством и необузданным голодом, которого раньше не было.

– Ты будешь кончать и кричать для меня, Белоснежка, – прохрипел он. Потерев меня двумя пальцами, он без предупреждения вонзил их в меня и начал быстро и сильно двигать. Мои глаза расширились от новой волны дискомфорта, смешанного с удовольствием. Мэддокс внезапно замедлился, а затем добавил третий палец. Я резко втянула воздух, качая головой.

– Слишком? – пробормотал Мэддокс, втягивая мою нижнюю губу в свой рот. – Твоя прелестная киска только что приняла весь мой член. Ты можешь взять три пальца. Это того стоит, Белоснежка.

Он двигал пальцами в мучительно медленном темпе, пока я не начала отвечать на его толчки, и мои веки не опустились от удовольствия. Наконец кончив, я крепко прижалась к Мэддоксу. Он обнял меня еще крепче, и я положила подбородок ему на плечо. Постепенно возбуждение утихло, и я почувствовала пульсацию в ухе, которая соответствовала жжению между ног. Слегка отстранившись, я встретилась с Мэддоксом взглядом.

– Ты должен спасти меня. Ты можешь, и ты знаешь, что есть только один способ сделать это.

Мэддокс

Марселла лежала на боку рядом со мной, свернувшись калачиком и открывая мне вид на свою элегантную спину. Мои глаза обвели мягкие выпуклости ее позвоночника и круглой попки с двумя дразнящими ямочками. Я боролся с желанием поцеловать каждый сантиметр ее слишком совершенной кожи.

Ее слова после секса крутились в моей голове. Я должен был спасти ее, но о том, что она имела в виду, не могло быть и речи. Я не мог позволить ей убежать. Это был наш единственный шанс заполучить ее старика. Если бы я отпустил Марселлу, Эрл и мои братья по клубу никогда бы не простили меня. Черт, они бы назвали меня предателем, отрезали яйца и скормили их мне или ротвейлерам.