Последнее Евангелие - Дэвид Гиббинс

— По-видимому, в ближайшем окружении, кроме них, больше никто не знал финикийский язык.

— В том-то и смысл!

— Готово! — воскликнул Костас, согнувшись над экраном. — Конкордано определил четыре слова как транслитерации, а точнее, имена собственные, и перевел их вначале на латынь, а потом уже на английский: «Клавдий» и «Рим». Остальные встречаются в словаре Диллена. Одно даже я знаю — «Bos» — «бык». Помню еще с Босфора.

Сердце Джека затрепетало. Неужели правда?

— Текст сейчас появится на экране.

Мария с Джеком встали за спиной Костаса. В верхней части экрана четче, чем в оригинале, отразились буквы, похоже на греческие, а ниже перевод:

Джек еще раз перечитал предложение. Мысли в голове проносились с безумной скоростью. Всего через день после обнаружения корабля святого Павла они наткнулись на что-то действительно необычное, сделали, возможно, самое величайшее для каждого из них открытие. А теперь Джек понял, насколько был прав, когда забрал свиток с собой и решил сохранить его в тайне, пока они не докопаются до сути.

— И что? — Мария взглянула на Джек. — Где искать священных коров?

— По-моему, я знаю, — улыбнулся он.

— Ух ты! Игра началась! — воскликнул Костас.

На следующее утро Джек с Костасом стояли на виа дель Фори-Империали в самом центре Древнего Рима. Поднявшись с палубы «Сиквеста II» на вертолете, они отправились в римский аэропорт Фьюмичино, расположенный на месте огромного порта, построенного императором Клавдием. Затем сели на поезд, промчавший их вдоль реки Тибр в город. Несмотря на жару, Джек предложил выйти на станции Остиенсе и прогуляться по древнему городу и Авентину, а затем спуститься к Колизею и римскому форуму, пройдя мимо Циркуса Максимуса.

Уверенность и основательность современного города уступили место потрескавшемуся пейзажу античности, заброшенному, пустынному. Местами возвышались строения, которые по красоте не смогло превзойти еще ни одно здание, воздвигнутое с тех пор. Словно руины и фрагменты давным-давно разрушенных памятников сдерживали любые попытки построить что-либо более великолепное. Там царила особая аура, которая не давала истории стереть с лица Земли центр Древнего Рима. Джек знал, что такое впечатление — отчасти иллюзия. Большая часть территории была отчищена от средневековых построек в тридцатые годы XX века по приказу Муссолини. Но тем не менее Палатинский холм с развалинами императорских строений сохранился по большому счету таким, каким был на закате античности, — разрушенным, заросшим в тех местах, где археологи осмеливались лишь слегка почистить поверхность.

Джек долго и оживленно разговаривал на итальянском по мобильному и вот наконец захлопнул его. Фургон, перевозивший оборудование, должен встретить их через два часа у подножия Палатинского холма. Джек показал Костасу кивком на толпу туристов перед кассой старого форума. Друзья встали в конец очереди.

— Где же справедливость?! — вопрошал Костас, вытирая пот с лица. — Знаменитый археологи и его закадычный друг должны стоять на солнцепеке! Да это тебе должны платить, чтобы пришел, а не ты им! — Он жадно отпил воду из бутылки.

Джек положил мобильный телефон в армейскую сумку и повесил на шею фотоаппарат «Никон-D80».

— Я предпочитаю сохранять инкогнито в археологических местах. Никто не обращает на тебя внимание. Да и в любом случае мне вряд ли кто-нибудь сейчас поверил бы! — Джек был одет в армейские ботинки, прочные твидовые брюки цвета хаки и рубашку свободного покроя. А Костас — в яркую гавайскую, соломенную шляпу, шорты и полюбившиеся дизайнерские темные очки.

— Им давно пора привыкнуть к специфичному стилю археологов, — заметил Костас. — Вспомни Мориса!

Джек усмехнулся и, заплатив за билеты, повел Костаса на осмотр археологических достопримечательностей вниз к руинам небольшого круглого здания, рядом с которым сохранились фрагменты колонн.

— Храм Весты, — пояснил Джек. — Нет, скорее место поклонения. Официально его никогда не называли храмом. Непонятно, по какой причине. Священный огонь, горевший внутри, охранялся весталками. А сами они жили неподалеку в большом строении, похожем на монастырь, у подножия Палантийского холма.

— Довольно странный монастырь, — пробормотал Костас. — Получается, легенды о весталках — правда?

Джек кивнул:

— Правда даже то, что их хоронили заживо. Об этом свидетельствует рассказ Плиния Младшего. В другом письме он говорит о том, как император Домициан приказал похоронить заживо главною весталку за то, что она нарушила клятву непорочности. Домициан, изощренный сторонник добродетели, якобы нашел подтверждение обвинению. Замуровать под землей было в те времена привычным наказанием для сбившейся с пути весталки. Поэтому бедняжку без лишних разговоров привели к обозначенному месту и похоронили заживо.

— Господи, к чему только не приводит мужское эго!

— Возможно, ты прав. После того как первый император Август становится верховным понтификом, старшим духовным лицом, император и главная весталка оказываются на встречном курсе. Богиня Веста, хранительница домашнего очага, считалась очень могущественной. Вечный огонь — ignis inextinctus — символизировал вечность государства. Будущее Рима было в руках весталок. Они называли свою покровительницу Vesta Mater — Мать Веста. Кстати, она напоминала Сивиллу.

— В каком плане?

— Ну, некоторая схожесть сразу бросается в глаза. Веста — своеобразная смесь местного древнего божества с греческими представлениями о богинях, которые привез с собой троянский Эней. Сивилла появилась в Кумах таким же образом. Весталок выбирали среди римских девушек-аристократок, как и кумских сивилл. Думаю, мы сейчас узнаем больше. Пойдем!

Друзья пошли по Священному пути мимо арки Тита Флавия Веспасиана, потом остановились и молчаливо полюбовались скульптурами римских солдат в триумфальной процессии, несущими иудейскую менору. Затем поднялись по Палатинский холм в Фарнезийские сады и прошлись по руинам императорского дворца на западной стороне, откуда открывался прекрасный вид на Циркус Максимус, огромный римский амфитеатр. На вершине их встретил свежий ветер, но там так же, как и в внизу, нещадно палило солнце, поэтому Джек с Костасом поспешили укрыться в тени у стены.

— Вот это и есть земля, по которой ступал Клавдий? — спросил Костас, снимая солнцезащитные очки и вытирая пот с лица. — Пока таинственно не исчез, прямо как Бильбо Бэггинс. В Геркулануме, наверное, все, что происходило здесь, казалось слабым криком монаха из кельи.