Семейное несчастье - Нина Князькова

– А это уже решать мне, – прищурился я. – Ты ничего не скажешь Хозяину. Ясно?

Клим скрипнул зубами, но нехотя кивнул.

– Ясно.

– Но так же нельзя! – Вскрикнула забытая нами Клавдия. – Нельзя обрекать Лёню на смерть из-за…

– Отстань от него, – рыкнул главный оборотень, взял Клавку за локоток и вытащил из спальни.

Меньше, чем через минуту, хлопнула и входная дверь, а я заметил висящую в воздухе кружку.

– Пей, полегчает, – привычно проворчал Иннофунтий.

– Мне уже никогда не полегчает, – ответил я, но его варево выпил.

После этого я вновь забрался на под одеяло, обнял подушку, на которой спала Вероника и принялся жадно вдыхать оставшийся на наволочке запах моей женщины. Вряд ли мне это сильно поможет, но мне уже сейчас было невыносимо. Внутренности вскоре начали скручиваться в узел, боль нарастала. Я знал, что скоро мне будет так больно, как никогда не было. Но это недолго. Несколько дней. Потом накроет яростью, а затем апатией. К этому я был более чем готов.

Вероника

Первые два дня я прожила в том самом кресле, а потом пришла домработница, вызванная дядей Тарасом, и выгнала меня с насиженного места. Пришлось даже сходить в душ и запихать в себя несколько ложек супа, потому что эти два дня я просто не ела. Потом я снова устроилась в кресле и принялась привычно крутить черный браслет на руке.

– Сходила бы хоть на улицу, воздухом подышала. Погода сегодня какая…, – ворчала женщина, чем-то напоминая мне Иннофунтия.

– Угу, – бессмысленно отозвалась я.

Она еще что-то говорила, но я просто ее не слышала. Из меня… как будто душу вынули, настолько мне ничего не хотелось делать. Даже рисовать.

Когда она ушла, я притянула к себе планшетку с бумагой и взяла в руки карандаш. Попыталась вспомнить лицо Леонида, но… не смогла. Кажется, из меня еще и способность рисовать выкачали. Никакого вдохновения, никакого желания заниматься любимым делом. Это все было теперь как-то очень далеко от всего моего существа. Меня даже затошнило от всего этого. Я отбросила от себя все и снова закуклилась в плед.

В душе поселилась какая-то неясная тревога, в которой я не могла разобраться. Не знаю, сколько времени я так просидела, когда вдруг с удивлением увидела перед собой дядю Тараса. Интересно, сколько времени он здесь?

– Очнулась? Я с тобой уже час пытаюсь поговорить, – заметил он.

– Что ты тут делаешь? – Вяло уточнила я.

– Думаю, что с тобой делать, – вздохнул Каверин. – Да и Вера просила зайти и проверить, как ты здесь.

– Я здесь хорошо, – выдохнула.

Дядя Тарас открыл было рот, но быстро закрыл, вытащил телефон и принялся кому-то звонить. Через некоторое время потормошил меня за плечо.

– Все, вставай. Пойдем с тобой на прогулку. Сейчас охрана приедет и пойдем, – он убрал в сторону плед. – Думаю, что тебе стоит переодеться, – он неодобрительно посмотрел на мою мятую пижаму.

– Не хочу, – нехотя отмахнулась я.

– Надо. Тебе совершенно точно не повредит прогулка, – дядя Тарас с доброй улыбкой смотрел на меня.

Я же все больше понимала, что не хочу видеть вот такого снисходительного покровительства по отношению к себе. Почему нельзя нормально со мной обращаться, как Клыков, например?

Я разозлилась, и эта злость подстегнула меня к тому, чтобы я встала на ноги и медленно прошествовала в сторону гардеробной. Каверин тактично удалился в сторону кухни, чтобы мне не мешать.

Я была готова к выходу уже через пять минут. Заморачиваться с прической и краситься я не захотела. Ради чего? Только вот, кажется, одну перчатку где-то потеряла. Пришлось найти варежки.

Когда мы вышли из дома, дядя Тарас повел меня прочь из двора, а там вниз по улице до ближайшего кафе. Я же едва замечала людей вокруг себя. Господи, может быть, мне в психбольницу пора? Почему я стала такой равнодушной?

В кафе кроме нас никого не оказалось. Совсем. Даже официантов не было. Были только охранники и накрытый на двоих стол.

– Садись, – дядя Тарас надавил мне на плечи, чтобы я опустилась на стул и сам сел напротив. – Вероника, ты же знаешь, как я к тебе отношусь. Понимаю, что в последнее время ты имела право на меня злиться. Но что все-таки происходит? Почему домработница звонит мне в испуге от того, что ты ничего не ешь, передвигаешься по дому, как зомби и бормочешь что-то себе под нос?

Бормочу? Никогда раньше такого за собой не замечала.

– Со мной все нормально, – ответила.

Тут же получила недоверчивый взгляд дяди Тараса. Он потер переносицу и тяжело вздохнул.

– Тебя в Мае кто-то обидел? Мне нужно сообщить о чем-то Николаю? Я могу сейчас позвонить Вере…, – принялся он говорить со мной, как с душевнобольной.

– Вере я и сама могу позвонить, – перебила я его. – Меня там никто не обижал. Это я…, – а что я, я даже слов подобрать не могла. У меня было такое ощущение, что я совершила огромнейшую ошибку, но какую именно понять пока не могла.

– Ты что-то натворила, и Вера выпустила тебя из Мая? – Недоверчиво уточнил он.

Я даже не обиделась. Слишком уж часто именно Каверину приходилось расхлебывать последствия моих необдуманных действий. С другой стороны…

– Это касается только меня и никого больше. Ни тебя, ни Веры, ни мамы, ни даже Николая. Это моя жизнь и я сама должна в ней разобраться, – я упрямо выпятила подбородок, взяла в руки вилку и воткнула в котлету, лежащую на моей тарелке.

Дядя Тарас как-то странно на меня поглядел, но молчал все то время, пока я расправлялась с бедной и ни в чем неповинной котлетой. А я вдруг почувствовала голод. Есть хотелось до одурения, поэтому я торопливо собирала кусочки по тарелке и изредка поглядывала на охрану, стоящую у двери.

– Ты мне очень напоминаешь Марту, – Каверин отвернулся к окну. – Она тоже никогда не принимала помощь, даже если она была ей очень нужна.

– Ты говоришь так, как будто мама умерла, – я допила ягодный морс из стакана и осоловело откинулась на спинку стула.

– Той Марты точно больше нет. Она стала другой. Той, которая сама успешно решает свои проблемы. Но видит бог, я никогда не хотел, чтобы она проходила весь этот страшный путь к самой себе. Такое и врагу не пожелаешь. И поэтому я волнуюсь за тебя. Очень волнуюсь.

– Мне не нужна помощь, – повторила и поднялась на ноги. – Спасибо, еда была вкусной, но теперь я хочу домой.

– Я провожу, – дядя Тарас к своей порции так и не притронулся.

– Не нужно. Хозяин сказал, что для меня угрозы больше нет, так что я прогуляюсь одна, – открестилась я.

Одной прогуляться мне не дали, Каверин отправил следом охранника, который шел за мной шагах в десяти. Я поежилась от порыва ветра и прибавила шаг. Хотелось срочно домой в уютное кресло, чтобы спрятаться от этого мира. Я опустила голову и быстро перебирала ногами, стараясь не поскользнуться.