Удар невидимки - Олег Владимирович Кондратьев

обязанности специалиста-трюмного, еще переводил с русского и командовал всеми матросами ходового экипажа. С первых же часов выхода в море Сергей обратил внимание, что молодой человек на глазах меняется. Исчезли угрюмость и нелюдимость, ставшие его отличительными признаками на берегу, вместо равнодушия и недоверчивости в глазах появился обычный мальчишеский блеск.

Во время первого всплытия не сработал гидроманипулятор одной из донных захлопок, и Редин, не задумываясь, послал туда Рахимова. Неисправность оказалась заковыристой, матрос часа четыре просидел в мокром холодном трюме на этой захлопке, подгоняя износившийся шток и нарезая новую резьбу. Потом отыскал Сергея и доложил, как в старые времена, хотя и не по Уставу:

– Сергей Михай… – матрос осекся, сам удивившись вырвавшемуся обращению, но быстро справился с собой и твердо закончил: – Ваше приказание выполнено, товарищ капитан-лейтенант!

Тогда опешил уже Редин:

– Да я давно уже капитан 2 ранга, вообще-то! А здесь и вовсе – никто.

– В море для меня вы всегда капитан-лейтенант!

Эпизод на этом закончился, но невидимая нить уже прочно связала этих людей.

Вот и решил Сергей поговорить с Рахимовым откровенно. Шамиль сразу охотно пошел на контакт, словно давно и с нетерпением ждал этого разговора:

– Товарищ капитан-лейтенант, честное слово, я сам хотел к вам подойти, но боялся. А может, в чем-то и не был окончательно уверен. Но это пока мы были на берегу. А как только в море вышли, я сразу себя человеком почувствовал. Как раньше. Только ребят наших нет, зато командир остался.

– Эх, Рахимов, Рахимов! Ведь я же еще когда тебе предлагал на сверхсрочную службу оставаться.

– Да мне тогда домой надо было, в семью…

– И много ты им помог контрабандой, а? Даже если бы треть своей сверхсрочной зарплаты домой посылал, и то они лучше бы жили! И сам, глядишь, российское гражданство получил бы, потом квартиру. Женился бы. Может, братьев и сестер своих куда пристроил.

Рахимов стоял, опустив голову.

– Я, Сергей Михайлович, тогда не думал об этом. Как про отца узнал, сразу решил, что не смогут они там без хозяина выжить. А кто же еще, кроме меня? Мать совсем надорвалась, младшие чуть с голода не пухли, а мне, здоровому и сильному, негде было кусок хлеба заработать! Вот и… закрутило. У нас ведь там все мужчины в горы с караванами ходят, чтобы семьи кормить. Правда, мало кто долго выживает. Или в стычках со спецотрядами погибают, или свои же тайком из-за денег зарежут. Мне даже поначалу везло вроде.

Да, мы в Россию не ходили! Все больше по Афгану… Вот там на крупный отряд и нарвались. Контрабандистов, обычно, в плен не берут. Да они и сами не сдаются: не для того ведь в горы пошли, чтобы где-то в тюрьме сидеть и знать, что дома дети все равно умирают. А меня еще в начале боя гранатой сильно контузило. Сознание потерял и ничего не помню! Очнулся в палате госпиталя. Потом мне рассказали, что я все время в бреду море вспоминал, службу свою, ребят. По-русски говорил. Это мне жизнь спасло. Доложили своему начальству, а там как-то все до Альхамира дошло. Он сам ко мне в госпиталь часто приходил, разговаривал. Очень убедительно все у него выходило. Я поверил. Да и сейчас, наверно, верю…

– Альхамир, это кто?

– Для всех он мистер Смит. Очень большую власть имеет в службе государственной безопасности. Все, что он говорил, правильным было: американцы – враги, нельзя позволять им творить беззаконие где захочется… Вы ведь сами так нас учили!

– Эх, парень! Я и сейчас то же самое скажу. Главный вопрос здесь в размерах и формах нашего им противодействия. Вот если, например, сосед у тебя в ауле овцу украл, он виноват?

– Конечно!

– А ты взял пулемет и перестрелял всю его родню до девятого колена и дом спалил. Правильно?

– Конечно, нет! Морду ему набить надо было и заставить овцу отдать. Или деньги.

– Вот так и с американцами. Терпеть их наглость, конечно, нельзя. Надо заставить «овцу отдать или деньги». Но не устраивать мировую войну, чтобы извести весь американский род. Ведь в конечном счете именно это предлагал Альхамир-Смит?

Рахимов согласно опустил голову.

– А еще обязательно надо быть честным. Никогда в мире ни одно правое дело не решалось нечестными, подлыми способами. Исподтишка не победишь! Помнишь ведь, что мы на перегрузчике честно дрались с этими американскими «котиками». И подводную лодку их захватили, чтобы свой экипаж спасти! Мы даже никого на субмарине не убили, хотя имели на это все права, после их подлого нападения…

Я тебе верю, Рахимов. Потому, что всегда помню твою честность и справедливость. Хочу, чтобы и ты мне верил.

– Я верю вам, товарищ капитан-лейтенант!

– Подожди! Сначала выслушай. Не стану тут всякие психологические эксперименты устраивать, вроде этого Альхамира. Скажу сразу самое главное. Ты знаешь о том, что боеголовка у нашей торпеды ядерная?

– Что-о-о-о?!

– Повторяю по-другому. Тебе известно, что лодка собирается использовать ядерное оружие?

– Этого не может быть!!

– Вот видишь, ты мне уже не веришь.

– Я… верю, – матрос замялся, – но этого не может быть, – повторил он уже не так уверенно и твердо.

– Почему же это?

– Но ведь ничего такого Альхамир не говорил…

– Вот это уже к вопросу о честности. Ты знаешь такого человека – Шато Клеманн?

Рахимов задумался, потом что-то вспомнил:

– Да, знаю. Это француз такой. Не в себе малость.

– Канадец он. Да это не важно сейчас. Чем он на этой подводной лодке занимался?

– Все время в первом отсеке ковырялся, торпеду «до ума доводил», регулировал, настраивал.

– Вот от него мы и узнали, что он собственноручно подгонял ядерную боеголовку к обычной электрической торпеде. Его ведь специально для этого выкрали с одного средиземноморского курорта. А до этого он в НАТО работал, крупнейшим специалистом по торпедам был.

– Почему «был»? А где он сейчас?

– Умер. Скоропостижно. Чтобы еще кому не рассказал о таком секрете. А перед смертью его сильно заела совесть за то, что он сотворил. Но, по-моему, это потому, что Клеманн понял, к кому попало такое страшнейшее в мире оружие. Даже не просто попало, а он своими руками вложил. Тут, знаешь, даже здоровая «крыша» может поехать. Вот он и просил нас «остановить ядерное безумие».

– Вы-то сами откуда все это можете знать? И кто это – «мы»?

– Молодец, Шамиль! Вот теперь я понял, что не ошибся, доверившись тебе. Ты прекрасно сохранил способность трезво смотреть на вещи и не упускать никаких мелочей. Не смог Альхамир окончательно тебе мозги запудрить!

А