Сердце обмануть нельзя - Ширли Басби

Даже мысль о той последней бумаге, которую Морган Слейд подписал в Нью-Орлеане, не давала ей покоя. Отважившись взглянуть в его твердое волевое лицо, она быстро потупилась, будучи не в состоянии понять того, о чем говорили его голубые глаза. Нет! Подписанный им договор унес прочь все его законные права мужа, хотя не доказывал прочность барьера для его притязаний, если он вдруг пожелает восстановить свои права мужа фактически, а не на бумаге.

Пока она колебалась, отчаянно пытаясь найти выход из создавшегося положения, Морган заинтересованно наблюдал за ней, не понимая причин ее колебание, и сухо спросил:

— Не так сработано, как ожидали, маленькая ведьмочка?

Леони выстрелила в него взглядом, полным ненависти, и честно ответила:

— Нет, я не ожидала, что вы можете подумать, будто мы никогда больше не встретимся.

Глаза Моргана сузились. Никакого возражения на слова Леони не пришло ему в голову. Нежное лицо Леони было красиво обрамлено золотисто-огненными локонами волос. Она умоляюще посмотрела на Мэтью Слейда.

— Мсье, — сказала она мягко, — нет необходимости приглашать меня в ваш дом. — И когда Мэтью, казалось, хотел возразить, она неохотно добавила:

— Я не одна, со мной мои близкие, слуги.

Кроме брачного свидетельства, дающего ей некоторые права, которые Леони не хотела восстанавливать, было еще одно смущавшее ее обстоятельство — существование Джастина.

Морган категорически отказывался что-либо знать о делах Леони, что облегчало объявить Джастина его сыном. Но, с другой стороны, она опасалась, что если сюда подключить еще и ребенка, Морган будет непреклонен.

Это была дилемма. Леони надеялась, что одной ей будет легче справиться с этим делом. И если ей улыбнется удача, она исчезнет из Натчеза до того, как Морган Слейд узнает о ребенке.

Но теперь уже ничего нельзя было вернуть. Леони не предполагала появляться на балу по случаю помолвки своего мужа, конечно, не хотела встречаться с родителями Моргана или с кем-нибудь из его семьи, чтобы решить свои дела. И теперь, когда его отец стремится все разузнать о ней, ей не следует разглашать тайну Джастина.

— О! — сказал Мэтью с любопытством. — Я думал, что после того, как ваш дедушка умер, у вас не осталось родственников.

Морган еще плотнее приблизился к Леони и, безотчетно сомкнув свои пальцы вокруг тонкого запястья, почти ревниво потребовал:

— Вы ведь сказали, что одна в этом мире, не так ли? Вы ни о ком не забыли? Вроде любовника?

Леони покраснела от злости и, тщетно попытаясь освободить свою стиснутую руку, яростно произнесла:

— У меня нет любовника!

— Хорошо, — шепотом проговорил Морган. Лихорадочно придумывая, как оставить в секрете существование Джастина, Леони выдавила против воли:

— Моя семья состоит из женщин. Иветта мне как сестра. Мы выросли вместе. Там также две черных семьи, живущих с нами.

Предохраняясь от слишком близкого соседства Моргана, который все еще был рядом, и не желая, чтобы его пальцы сжимали ее руку, она кротко улыбнулась Мэтью:

— Они свободны, но сами упорно считают, что принадлежат мне. Я не могу бросить их…

Впервые со времени встречи с Леони на лице Мэтью появилась улыбка. Тот факт, что она имела компаньона и принадлежала к старой фамилии, имело для него большое значение.

Она уже не казалась нахальной женщиной, а лишь жертвой несчастных обстоятельств. Не в состоянии объяснить происходящее, Мэтью тепло сказал:

— Я не думаю, что у них будут какие-то трудности. — Глядя на свои золотые карманные часы, он удивленно пробормотал:

— Отлично! Всего пол-одиннадцатого. Если мы не будем терять время, то через час будем в Бонжуре.

— Мсье, — озабоченно начала Леони в ответ на вопросительный взгляд Мэтью. — Я бы все-таки не хотела ехать в Бонжур, — и, хватаясь за соломинку, слегка напыщенно добавила:

— Кажется, кое-кто сомневается относительно того, что я рассказала. И до тех пор, пока все не разрешится, я бы предпочла не пользоваться вашим исключительно добрым предложением.

Мэтью не мог признаться, что уже поверил правдивости рассказа Леони. Ведь были улики, и он надеялся на какое-то логическое объяснение ее обвинений. Но с каждым мгновением ее рассказ становился все более правдоподобным, и он спокойно сказал:

— Я не понимаю ваших чувств, дорогая, но уверен, что лучше, если вы и ваши люди остановитесь в Бонжуре. Завтра мы обсудим наше дело и определим ближайшее будущее.

— Но, мсье!.. — Леони неистово протестовала, чувствуя, что вся ее жизнь может перевернуться. — Вы не поняли!

— Что же он не понял? — спросил ее Морган прямо на ухо. — Это вы не понимаете, что в своей игре зашли слишком далеко! Или думаете, что деньги не будут в сохранности в нашей семье?

— Нет! — выкрикнула Леони со злобой, бросив на Моргана ненавидящий взгляд. Золотистые искорки сверкнули в ее раскосых глазах. На миг они стали цвета расплавленного зеленого золота.

— Тогда почему же ты колеблешься, кошечка? И придешь ли к нам завтра?

— Только за моим приданым! — прошипела Леони, — и только потому, что вы должны вернуть его мне… и ничего более!

Морган холодно оценил ее хорошенькое раскрасневшееся личико и пожалел, что он не знаком близко с этим чарующим нежным телом, стоящим так близко от его собственного. Время было сейчас неподходящее. Но все же ему хотелось найти где-нибудь интимный уголок, чтобы узнать, такой уж на самом деле мягкий и чувственный этот рот? Но его приводили в ярость методы, которыми она пыталась завоевать расположение его легковерного отца. Как посмела эта юная шарлатанка врываться в его жизнь! Переводя взгляд с отца на Доминика, Морган недоумевал и возмущался: как они могли поверить ей? Господи! Каким же монстром в их глазах он был? Едва сдерживая себя, свой рвущийся наружу темперамент, Морган прорычал:

— Как легко вы завладели вниманием моей семьи и представили им меня с помощью грязной лжи подлецом. Вы действительно верите, что мой отец, благородный человек, позволит заплатить деньги, которые вы требуете, и отпустить вас на все четыре стороны? — Морган рассмеялся злым смехом. — Вы просчитались, возлюбленная.

— Дорогая, Морган прав, даже если я нахожу его выражения бестактными. Я еще не совсем уверен в правдивости истории, которую вы нам рассказали. Но если это так, я докажу вам, что кроме имени у меня с вашим мужем мало общего.

Мэтью с болью произнес эти слова, но они точно отражали его чувства. Сердцем он чувствовал, что женщина говорит правду, и начинал верить Леони. Действия Моргана шокировали его еще больше после того, как он начал верить, что его сын, женившись несколько лет назад, был на грани двоеженства. Он никогда не поверил бы, что его сын мог так грубо обращаться с женщинами. Весь его разговор с Леони проходил в оскорбительных тонах. Мэтью стыдился поведения сына. И чем дальше, тем быстрее спадала пелена с его глаз. Болезненно улыбнувшись Леони, Мэтью добавил: