Сгорая от любви - Клаудиа Дэйн

– Итак, ты хотела убить меня тем ножом, который остался на полу, римлянка? Бесчестным путем, ночью, в брачной постели. Но я еще раньше угадал твои намерения. Легко и без шума я разоружил тебя, подчинил своей воле и теперь буду получать от тебя удовольствия до конца твоей жизни. Ибо ты стала моей женой, и нет такого закона, которым ты могла бы от меня защититься.

Вулфред обхватил Меланию за талию, поднял и, сильно встряхнув, опустил, стараясь не обращать внимания на трепет ее тела под его ладонями. Он сделал вид, что не заметил, как Мелания как бы ненароком слегка прижалась к нему, соскальзывая вниз, поскольку он хотел не соблазнить римлянку, а позлить ее.

– Ну а теперь ты понимаешь, что произошло прошлой ночью? – спросил он. – Кажется, я объяснил тебе все настолько понятно, что даже маленький хитренький умишко римлянки смог понять?

– Да, мерзкий урод! Я понимаю. Понимаю, что ненавижу тебя. Ты – причина всех моих несчастий в жизни! До твоего появления у меня был родной отец, который любил меня, и Счастливая жизнь, которую стоило прожить. А теперь я вижу лишь грубого зверя, загадившего мой дом. Я ненавижу тебя!

Мелания подошла вплотную к Вулфреду и вызывающе посмотрела на него. Он же никак не реагировал на ее выпад, а только выгнул правую бровь и прогремел ей в лицо:

– Я хочу, чтобы ты меня ненавидела!

– Но ведь ты тоже ненавидишь меня, разве не так? – спросила Мелания.

– Конечно! – И он выразительно развел руками.

– Вот и прекрасно! Я тоже ненавижу тебя! Кое в чем ты преуспел… Монстр, бубонная чума! Я не знаю, что произошло со мной ночью, но ничего подобного больше не повторится никогда!

Мелания развернулась и выбежала из конюшни. Вулфред посмотрел ей вслед и улыбнулся. Теперь он видел все ту же Меланию. Негодующую, неистовую, подобно разъяренной тигрице, что делало ее еще более прекрасной. Вулфред не скрывал своего желания, чтобы она его ненавидела. Иначе зачем бы ему было на ней жениться?..

* * *

Ненавистный, гнусный тип. Мелания сгорала от избытка собственной энергии, от своего богатого интеллекта, от бурных эмоций, которые надо было выплеснуть на кого-то. Она уже смертельно устала от окружающих ее волосатых саксов, наполнявших дом звоном оружия, от физического отвращения к саксу, который являлся ее главным врагом. Его голос был слишком низким и утробным. Волосы – слишком светлыми и длинными. В нем было все «слишком»: тело – слишком большим, глаза – слишком голубыми, ум – слишком быстрым и живым (во всяком случае – для варвара!). А его руки… его руки… И губы…

Ее переполняли гадкие мысли и чувство стыда перед своим родом! Что бы подумал отец, если бы узнал, как она провела прошлую ночь?! Она так и не научилась контролировать свои чувства, чему отец ее постоянно учил. Она стала позором своего рода! Хотя она всей душой старалась стать настоящей римлянкой, какой жаждал видеть ее родитель, но очень часто ей это не удавалось. Особенно с появлением Вулфреда…

Нет, ей надо как можно скорее бежать от надоевших ей полуголых людей! И решительным шагом Мелания вышла из дома. Никто не остановил римлянку. И она сразу же приободрилась. За воротами дома ей даже дышалось легче.

Она направилась в виноградник. Большие листья пожелтели и сморщились. Сезон заканчивался. В бочках оставалось лишь крепкое старое вино. Да и того было уже немного. Отец Мелании не был искусным виноделом; А опытный виноградарь давно, еще за два года до рождения Мелании, умер. Здесь было прохладно и очень тихо. Тишина буквально царила в каждом виноградном листочке. Вот если бы так было везде, прекратилась бы война и наступили мир и покой…

Вспомнив все, что случилось ночью, Мелания почувствовала, что лицо ее сделалось пунцово-красным.

Прошлая ночь… Конечно, Мелания не ожидала того, что произошло. Вулфред оказался таким пылким, горячим, страстным. Нет, ей вряд ли удастся когда-нибудь его понять!

Виноградник был окружен лесом. Лес разрастался, и с каждым годом полоса деревьев становилась все более плотной. Мелания вспомнила, как часто убегала сюда в детстве, чтобы поиграть с другими детьми. Однако теперь находиться здесь одной было довольно опасно: в лесу развелось много волков. Она знала это, но зеленый массив манил ее к себе своей тишиной, нарушаемой только шелестом деревьев, где она могла без помех слушать себя, свой внутренний голос, даже тогда, когда сердце кричало совсем другое. Слушать голос разума Меланию научил отец. Но не столь успешно, как ему бы хотелось. Еще в меньшей степени ему удалось научить дочь контролировать свой язык. Он уверял Меланию, что ее слишком эмоциональная натура противоречит римскому характеру, а потому она должна быть более сдержанной и скупой на слова.

Мелания старалась быть холодной и расчетливой. Если она следила за собой, то у нее получалось все, как хотел отец. В других же случаях – не всегда. А вот Вулфред не возражал против ее взрывного характера, даже, пожалуй, наоборот, предпочитал видеть Меланию взбудораженной. Правда, он был совершенно необразованным и безнадежно некультурным человеком…

…Порывы ветра усилились. Чувствовалось, что вот-вот начнется дождь.

Боже, пусть он прольется!

Деревья зашумели и жалобно застонали под напором ветра. Их пожелтевшие листья посыпались на землю. Мелания почувствовала, как на ее щеку упала первая капля дождя.

Уедет ли Вулфред, прежде чем погода окончательно испортится?

Если уедет, то по какой-то причине, ведь без причины он никогда и ничего не делает. Хотел ли Вулфред возненавидеть ее еще сильнее?

Невозможно!

Но ведь она стала меньше ненавидеть себя! Может, в этом и состояла его цель? Вряд ли…

Мелания почувствовала, что начинает дрожать от холода. Но продолжала идти дальше. Лес был уже совсем рядом. Она чуть замедлила шаги. С тех пор как люди ушли из леса, он в значительной степени одичал. Мелания остановилась, подумала минуту-другую и повернула назад к дому.

Небо быстро темнело. Черные тучи отбрасывали тени на лес, делая его еще более мрачным и диким. Рядом уже не было ничего видно, и если бы к ней приблизился волк, она не могла бы его разглядеть.

Мелания побежала, проклиная себя, что ушла так далеко от дома.

– Мелания! – вдруг услышала она голос, раздавшийся из темной лесной чащи.

О да! Она хорошо знала его голос.

– Маркус!..

Мелания хотела броситься к Маркусу, но тот остановил ее:

– Не подходи! И не показывай вида, будто бы слышала что-нибудь. За тобой следят!

Конечно! За ней всегда следили. И Мелания уже настолько привыкла к слежке, что даже не удивилась. Но сейчас поняла, что по неосмотрительности может привести за собой Маркуса прямо в лапы саксов.

Она оглянулась на дом, играя виноградным листом, притворяясь совершенно беззаботной, чтобы не внушить никаких подозрений своему вечному дозорному. Но ни Вулфреда, ни кого-либо еще из ее соглядатаев она не заметила.