Последний незанятый мужчина - Синди Блейк

— Мы видели таких ужасных мужчин, а потом этот Стивен. Он был не такой. Сначала я подумала… но потом подошел официант… — Джессика смущенно замолчала. — А этот интернат, где вы учились, — как там было? Там были одни мальчики?

— Когда-то да, но это было задолго до меня. Когда я туда попал, все было уже по-другому. Слава Богу.

Слава Богу.

— Вы верите в судьбу, Морган?

— Начинаю.

Опять эта робкая улыбка. Ни для кого больше. Только для меня — и пусть так будет всегда.

— Э-э, Джессика, может, вы не помните, но вы ударились головой о стол. Думаю, вам надо еще отдохнуть, набраться сил. Я принесу вам что-нибудь поесть. Лежите, отдыхайте, я вернусь через пару минут.

Вуду, подумала Джессика, провожая Моргана взглядом. Вот настоящее волшебство.

Не нужно было быть Геркулесом, чтобы дотащить сумку до дома, тем не менее Джорджи пришлось попотеть. Туфли на снегу скользили, ее шатало, но, взобравшись-таки на крыльцо, Джорджи с возмущением подумала: неужели он не догадается открыть перед ней дверь? Не догадался. Его нигде не было видно, поэтому она поставила сумку на пол, сама открыла дверь и, придерживая ее ногой, снова нагнулась за сумкой.

— Отнесите на кухню — до конца и направо, — донеслось до нее из глубины дома.

— А, чтоб тебя… — проворчала она, но все-таки сделала, как он сказал: прошла до конца коридора, мимо гостиной, и повернула направо.

Гостиная, как она успела заметить, была увешана морскими штуковинами: над камином — вырезанная из дерева рыба-пила, по стенам — изображения старинных шхун, два старых спасательных круга и еще пара весел. Дойдя до кухни, она шмякнула сумку на стол и огляделась. Кухня была цвета морской волны с узором в виде тропических рыбок. Морган Блейн такой же свихнутый, как тот таксист. Если ты так привязан к морю, зачем тогда забрался в чащу леса?

— Можете вынимать.

Он стоял у нее за спиной, на пороге. Говорил насмешливо, если не сказать издевательски. Поэтому она воздержалась от естественного в данном случае высказывания: «Да пошел ты…» — и подчинилась не глядя. Кто его знает… Вынула из сумки банку кукурузы, повертела в руках, не представляя, куда ее можно положить.

— В шкаф, — сказал он. — Там у меня всегда стоят консервы. Да, когда завтрак будет готов — крикните.

Она в изумлении уставилась на него. Он развернулся и вышел.

В нем больше шести футов. Шесть и два дюйма, наверное. Короткая стрижка, какую носят военные. Лицо загорелое, но не слишком — такой загар бывает у тех, кто много времени проводит на воздухе, подставляя щеки ветру, — например, на море, решила Джорджи. Ахаб. Она попала в дом капитана Ахаба. А она теперь кто — Моби Дик?

Оставшись одна, она села на некрашеный сосновый стул и попыталась трезво оценить ситуацию. Остаться и терпеть дальнейшие унижения? Или уехать? Последнее предпочтительнее.

Джорджи задвинула банку с кукурузой в шкаф, а потом вышла из кухни и направилась в гостиную.

— Мистер Блейн? — позвала она. — Думаю, мне пора ехать. Надо вызвать такси.

— В чем дело? — Он спускался по лестнице, тяжко ступая по деревянным ступенькам. — Не можете найти консервный нож? — Встал на пороге гостиной. — Не знаете, как готовить завтрак? — Подошел к ней вплотную.

— Я хочу уехать, вот в чем дело.

Да, тебе уже попадались грубияны. Большинство мужчин в Сити грубияны. И этот человек — той же породы. Веди себя так же, как они, и тебя зауважают, не можешь — подомнут.

— Хотите уехать? — Он скрестил руки на груди. — Вы проделали такой долгий путь — судя по вашему акценту, действительно долгий, — чтобы увидеть меня, и теперь, добравшись наконец до финиша, хотите уехать? Это неправильно. Вы меня даже не покормите? Не поддержите пищей мою изголодавшуюся творческую душу?

Почему он все время говорит о еде? И главное, как заставить его вызвать такси?

— Сядьте! — рявкнул он, потом подошел к камину, взял с полки спичечный коробок и стал зажигать бумагу, подсунутую под поленья. Потом обернулся к ней.

Джорджи не послушалась и осталась стоять.

— Позвольте мне порассуждать. Весьма привлекательная молодая женщина находит знаменитого писателя в его загородном тайном убежище. Знаменитый писатель думает: как мне повезло! Какой же я счастливчик! — Морган Блейн несколько раз сжал и разжал кулаки. — Как я рад, что она пришла сюда! С ней можно поговорить о моем творчестве. Она поймет все мои тайные и нетайные мысли, будет жадно ловить каждое мое слово. Мы будем любить друг друга нежно и страстно. Нет, это надо вычеркнуть. Мы сплетемся в клубок, как дикие лесные звери. Будем кончать по сто тысяч раз подряд. Установим рекорд для Книги Гиннесса. После чего выпьем теплого какао и, не вылезая из постели, поверим друг другу все свои тайны и — опля! — Он щелкнул пальцами. — Оглянуться не успели — а мы уже обручены! Таков был план?

Он назвал ее привлекательной?

— Нет. — Она не узнала собственного голоса. Она никогда раньше не ныла, никогда. Но и в подобной ситуации тоже никогда не была.

— Тогда расскажите мне, в чем же состоял ваш план. — Теперь, когда на нем была фланелевая куртка и джинсы, он мог смело записываться на соревнования по бодибилдингу. В его синих глазах сквозило презрение. Если бы он не был так зол, подумала она, можно было бы назвать его красивым. Трудно представить, чтобы эта самодовольная физиономия когда-нибудь по-доброму улыбнулась, какая уж там нежность!

— Во-первых, никакого плана не было. Я, вообще-то… — Она не могла подобрать нужное слово.

— Положилась на волю случая? — подсказал он.

Джорджи кивнула.

— Эй, дуралей! Я тута! — донеслось из прихожей.

Обернувшись, Джорджи увидела блондинку, одетую точь-в-точь как Морган: на ней была ярко-голубая лыжная куртка, а на ногах — лыжные ботинки. Топая как слон, она ввалилась в гостиную. Жены обычно не кричат: «Эй, дуралей!» Кто же она такая? Подружка? На вид не больше тридцати, прямые волосы до плеч, добрая улыбка — улыбаясь, она стряхивала с куртки налипший снег. При виде Джорджи еще радостнее заулыбалась.

— А ты не один. Что же не предупредил? — Она покосилась на Моргана, который все еще стоял перед камином. — Я бы оделась поприличнее. — Она снова посмотрела на Джорджи, особенно заинтересовал ее клетчатый костюм.

— Это… — Морган, впервые за все это время, улыбнулся. — Эта дама, имени которой я не запомнил, является большой поклонницей моего творчества.

— Правда? — Блондинка посмотрела на Моргана. Теперь они оба улыбались. — Которой его части?

— Произведения «Вуду-девы».

— Ага… «Вуду-девы». Да, все время забываю, что она очень популярна у читателей.

— Она прибыла издалека. Она иностранка.