День свалившихся с луны - Наталья Труш

Надо было как-то добираться до Парижа, в отель, где у Дарьи было немного денег. Надо было придумывать, как закончить поскорее этот неудавшийся отпуск и вернуться домой. Ну, Людмила с Андреем помогут, обратный билет на самолет у нее есть, а от покупок придется отказаться.

* * *

– Даша, вы не переживайте очень сильно, – напомнила ей о себе госпожа Дежардель-Флори. – Я вас отвезу в отель. И все остальное тоже устроится. Главное то, что вы живы. Знаете, когда Чарли привел меня к вам вчера, я думала, что надо вас срочно везти в госпиталь, такой вид у вас был. Сейчас вы вполне нормально выглядите. А как самочувствие?

– Ничего, Анна-Мария, спасибо! Я вам премного благодарна и даже не знаю, как вас благодарить. Я придумаю. Пожалуйста, оставьте мне ваш адрес, я придумаю для вас сюрприз обязательно.

– Дашенька, я русская, хоть и родилась в Париже. Я – урожденная Львова! И за то, что произошло с вами, с гостьей Франции, мне стыдно. Гражданин моей страны, человек с русскими корнями, такой красивый мужчина – и такой изощренный аферист! Вы совсем-совсем ничего такого в нем не замечали?

– Нет, конечно! Анна-Мария, у меня к мужчинам очень непростой подход. Знаете, я...

Даша рассказала своей новой знакомой все-все о себе, о сложных отношениях с противоположным полом. Рассказала о том, как встретилась много лет назад с Зиновьевым, как круто он изменил ее жизнь и как хотели они создать семью, но все сломалось из-за Мишеньки.

– Да, дети – это серьезно. А знаете, Даша, мне этот ваш Михалыч очень понравился. Я понимаю, как вам больно, но посмотрите на все это с другой стороны, и вы увидите, что ему тоже больно, но есть ответственность, чувство долга. И мне кажется, что ваша с ним история на этом не закончилась!

– Да какое «закончилась»? Он звонит мне постоянно, ревнует, а самое главное – я слышу, как ему плохо. Хотя он сам захотел, чтобы я наконец-то устроила свою жизнь.

– Это все только слова, Даша! Мужчины – жуткие собственники, и, даже если ваш Михалыч говорит, что будет рад, если вы устроите свою жизнь, в душе он будет желать вам обратного. Поверьте мне, все-таки я прожила на белом свете больше вас!

* * *

Анна-Мария Дежардель-Флори отвезла Дарью в отель, и они тепло попрощались у входа, договорившись не потеряться в этой жизни.

Даша поднялась в номер. Первое, что хотелось ей сделать, – это побросать вещи в сумку и ехать в аэропорт, сесть в самолет и через несколько часов оказаться в Петербурге, в своей уютной квартирке, рядом с рыжим котом, которого на время своего отпуска она оставила на попечение бабушки Вали – своей соседки, которая очень любила Лиса.

Будь Даша послабее характером, она бы расплакалась: до ее рейса было еще четыре дня, и как их провести в городе, который оказался таким недобрым к ней, она совсем не знала.

Для начала она подсчитала наличность и едва не прослезилась: на все про все две сотни евро с копейками. «Это не самое страшное, что могло бы быть», – вспомнила Даша слова Анны-Марии.

– И в самом деле, ведь я бы уже могла никогда не увидеть ни этого города, ни своего родного Питера, ни своих близких. Василий, наверное, звонит мне на мой мобильник, а я не отвечаю. Надо как-то ему сообщить о себе...

Для начала Дарья позвонила своей верной Людмиле.

– Дашка, бессовестная, ты куда пропала?

– Люд, погоди, не зуди. Рассказывай, как к тебе приехать, все остальное – при встрече.

Люда продиктовала ей адрес, рассказала, как проще добраться, если ехать общественным транспортом. Условились встретиться вечером.

Даша положила трубку. Голова шла кругом. То ли от ночи бессонной, то ли от событий, которые навалились на нее. Надо было прийти в себя.

Как бы ни было ей паршиво, Даша заставила себя собраться и выйти на улицу. Город, который еще вчера был ей так мил, сегодня совсем не радовал.

Даша спустилась в метро и доехала до станции «Эйфелева башня». Она ничего не загадывала и не придумывала, просто шла туда, куда ноги ее несли.

Очереди в кассы для подъема на башню не было – не сезон! Даша купила билет и поднялась на последний уровень. Вернее, на крайний! Не говорят в таких случаях «последний»! Тем более что у башни в этом смысле не совсем хорошая репутация. Более четырехсот самоубийц за сто двадцать лет существования. Нет-нет, у Дарьи мысли о самоубийстве не было. Просто почему-то вспомнилось то, что читала о знаменитой железной парижанке.

Лифт уносил Дашу вверх по наклонной, и от этого город внизу казался покосившимся, полулежащим на боку, и изображение в проеме лифтового окна напоминало ей картину или фотографию, которая криво висела на гвозде, вбитом в стену.

Наверху было холодно, несмотря на солнце, ярко освещавшее город и башню. Это все из-за ветра, что гулял в вышине, разгоняя облака. Даша не успела полюбоваться городом, как тут же замерзла. Да и полюбоваться ей не давало ее настроение. Поэтому она не задержалась тут надолго, спустилась на первый уровень башни, где было уютнее и где можно было спокойно посидеть в кафе, выпить кофе, глядя на город с высоты.

Дарья устроилась за столиком у окна и в ожидании кофе рассматривала город за стеклом, публику в кафе. Если бы она могла читать по-французски, она бы взяла газету со стойки на входе и могла бы читать ее, сидя тут до самого вечера, что не возбраняется. Правда, в основном этим в Париже занимаются мужчины. («Не работают они, что ли?!») Ну, раз газету не получится, то можно почитать лица. Даша, как художник, с удовольствием исподволь рассматривала лица людей. Это было сродни заглядыванию в чужие освещенные окна. Раньше Даша любила посмотреть на чужую жизнь. Это не было подглядыванием – шторы ведь на окнах были раскрыты! Кто хотел скрыть свою жизнь от чужих глаз, тот плотно зашторивался.

Правда, с чужими окнами давно покончено. Когда сама за рулем, по сторонам головой не повертишь! А вот лица... С лицами все как и раньше: если случалось Дарье где-то торчать без дела, она принималась изучать чужие лица. Иногда она говорила себе: представь, что кто-то совершил преступление, а ты видела преступника, мельком, одну секунду. Сможешь ли ты внятно описать человека? Такая вот игра. Как говорится, доигралась и накаркала!

* * *

В кафе было малолюдно. Не сезон. Это летом надо в очереди стоять, чтобы купить билет на башню. А сейчас посетителей можно пересчитать. Даша медленно осматривала зал, задерживаясь на лицах, и споткнулась на одном. Мужчина молодой, улыбка с ямочками на щеках, веселые глаза. Дашка его еще узнать не успела, как он поднял руку, помахал ей.

– Пашка... Рябинин... Пашка?!

Он уже шел к ее столику с чашечкой кофе в руках, газетой под мышкой и курткой на сгибе руки.

– Дашка! Я узнал тебя сразу, как ты вошла! Что ты? Где? Как? Рассказывай!

– Паш, я не верю своим глазам! Это ты? В Париже? Елки зеленые.

– Я в Париже – тебя это удивляет? Меня еще больше удивляет, что ты в Париже! Какими судьбами?